140 лет со дня рождения русского и советского актера Василия Софронова

30 января исполняется 140 лет со дня рождения Василия Яковлевича Софронова (1884-1960), русского советского актера. К этой дате публикуем эту статью.

Начало карьеры В. Я. Софронова было типичным для петербургского актера: учился у александрийца Василия Далматова, скитался по провинции, служил в Театре Литературно-художественного общества.

С 1918 г. и до конца жизни Софронов — артист Большого драматического театра: был соратником М. Горького и А. А. Блока, партнером Н. Ф. Монахова и Ю. М. Юрьева, сыграл в 30-е гг. свои лучшие роли — Ричарда HI и короля Лира, горьковских Рябинина («Достигаев и другие»), Перчихина («Мещане»), Суслова («Дачники»), а в 30-е — «под занавес» — генерала Епанчина в «Идиоте» (реж. Г. А. Товстоногов). Вехи этого огромного пути народного артиста СССР Софронова обозначил «Разлом» Лавренева: в премьере 1927 г. он играл Годуна, а в спектакле 1950 г. — Берсенева (Государственная премия СССР, 1951).

Василий Софронов в ролях Перчихина и Суслова

Перчихина в «Мещанах» В. Софронов играет изумительно тонко, проникновенно. Перчихин не только любит птиц, но у него самого «птичья» певучая, беззлобная, «невинная» душа, с благостью ощущающая мир, созданный для счастья людей, но уродуемый мещанами всех мастей. Софронов воплощает этот замысел так ярко и сильно, что когда он уходит из этого бессеменовского дома, кажется, будто на сцене стало меньше света, воздуха, жизни, движения. И с такой же силой он воплощает другой, абсолютно противоположный горьковский образ в «Дачниках». В его Суслове прорывается наружу такая страстная ненависть к новым людям и революционным идеям, что финальный конфликт между ним и Власом делается неизбежным. Софронов как бы копит внутри себя, в первых актах пьесы, эту злобу и эту страсть, он играет своего инженера очень скупо, сосредоточенно, я бы сказал, молчаливо, и лишь в четвертом акте, как в душную летнюю ночь, несущую грозу, эта страсть вдруг мрачнеет и начинает сверкать прорезами молний.

Так переходит из вечера в вечер Софронов от лучистого тепла Перчихина к мраку и злобе Суслова, от любви к ненависти, оставаясь и там и здесь объективным художником-реалистом, не позволяющим себе что-либо смягчить или обострить из-за личных пристрастий. В. Софронов — подлинный актер Горького, его театра, его театральной поэтики.

Из ст.: Загорский М. Актеры Большого драматического. . .— Сов. искусство, 1939, 2 июня.

Василий Софронов в роли Ричарда III

Немало лет отделяют нас от того момента, когда поднялся тышлеровский занавес, преддверие мрачной эпохи, а облика Ричарда — Софронова забыть невозможно*. Как сильно может изменить актер лицо средствами почти одной мимики!

Вот входит Ричард, волоча больную ногу, выпятив горб, и произносит первую реплику:

Здесь нынче солнце Йорка злую зиму
В ликующее лето превратило.

И уже нельзя оторвать глаз от этого бледного лица, пока еще скрывающего глухую игру страстей.

Неожиданно энергичный поворот головы. Высокий лысый лоб делает лицо огромным. Мягкие жидкие волосы, падающие прямыми прядями, еще больше оттеняют мертвую белизну кожи. Широко раздуты ноздри: крылья носа выделены черными тенями, суровая вертикальная борозда идет к складке резко очерченного большого рта с тонкими бескровными губами. Когда губы сжаты, кажется, что они — заживший полукруглый рубец от удара секиры.

Блики света играют на мощных широких скулах, придающих лицу этого хилого человека, горбуна и калеки, своеобразную мощь. Внимание приковано к глазам. Мрачные тени окружают глазницы. Резкие морщины бегут от переносицы ко лбу. Трудно отвести взгляд от этих блестящих, жестоких глаз с огромными белками. Уже в первом появлении

Ричард — Софронов честолюбец, интриган-политик, не ставящий ни в грош мораль феодального общества. С первого же появления актер передает натиск хищника, перед которым ничто не устоит. Его ужасающий цинизм соединен с ужасающим лицемерием.

Приходит черед знаменитой сцене обольщения Ричардом леди Анны, сцены, уже несколько веков вызывающей споры.

Кто обольщал когда-нибудь так женщин!
Кто женщину так обольстить сумел!

Ричард — Софронов точно обладает гипнотической силой, заставляющей женщину забыть его физическое безобразие.

Леди Анна уходит. Маска придворного и влюбленного рыцаря и кавалера больше не нужна. Ричард солдатски груб в финале этой сцены: он садится на гроб, болтает ногами и хохочет. В ушах долго стоит странный, почти веселый смех человека, выигравшего серьезное сражение. Затем он спокойно слезает с гроба и, насвистывая, уходит, припадая на больную ногу.

Из кн.: Бродянский Б. Л., Тасин Д. Б. Софронов Василий Яковлевич. Л.; М., 1940.

Лит.: Юзовский Ю. Ленинградские письма.— Сов. искусство, 1936, 29 июня;

Кузнецов Ев г. В. Я. Софронов, или Двадцать лет спустя.— Искусство и жизнь, 1939, № 2.

Театральный календарь на 1984 год. М., 1983. 

Данный материал является некоммерческим и создан в информационных, научно-популярных и учебных целях

ПОДЕЛИТЕСЬ ЗАПИСЬЮ

---