130 лет со дня рождения советского писателя Всеволода Иванова

12 (24) февраля 1895 года в пос. Лебяжье Павлодарского уезда Семипалатинской губернии в семье сельского учителя родился Всеволод Иванов (1895-1963). 

 

Окончив начальную школу, он год учился в павлодарском сельскохозяйственном училище. Рано начал работать — подручным у лавочника, рабочим в типографии, наборщиком, матросом, грузчиком, цирковым актером. Много странствовал по Сибири, Уралу, Казахстану.

Мы предлагаем читателю воспоминания о Всеволоде Иванове — Тамары Ивановой.

«Я — писатель «самоучка» — из тех, которых теперь немного. За каждым из современных писателей— громадные залы университетов, лабораторий, многоученые профессора и предания»,— писал Всеволод Иванов в 1960 г. Однако годом позже ему самому было присвоено звание профессора Литературного института. Кто же помог «самоучке» стать профессором? По его собственному признанию — КНИГА.

В «Сентиментальной трилогии» В. Иванов рассказывает: «В селе шла ярмарка. Отец выдавал мне на разгульную жизнь каждодневно по пятаку… Я бродил только около лотков, на которых продавались книги. Горячий пятак впивался в мою руку. За пятак я мог купить книжку в 96 и 112 страниц… В одном из лотков, на самом низу, я встретил (сколько помнится, издание «Донской речи») книжки, над названием которых стояло «М. Горький». Они были по 32 страницы и меньше, а стоили по три копейки штука. За шесть копеек я мог купить только 64 страницы. Совершенно невыгодно!».

Неукротимая тяга к книге, «запойность» чтения и — одновременно— неразборчивость, всеядность — это характерно для Всеволода Иванова и в первые годы его писательской деятельности («Читал много, от Дюма до Спенсера и от сонника до Толстого… тогда я прочел столь много книг, сколько я не прочту во всю дальнейшую жизнь»),
Всеволод Иванов ошибся: всю дальнейшую жизнь, постепенно организуя и планируя чтение, он не переставал много читать и приобретать книги. Это отражено и в его переписке с Горьким, длившейся до самой смерти Алексея Максимовича. «Напишите, что Вам отсюда привезти — может книжки какие нужны? У меня книжников много…»

При любых дружеских отношениях В. Иванов непременно пишет о книге. Переписка с М. Горьким в этом смысле не исключение. «…Посылаю Вам те книги, которые пока смог найти. Предупреждаю, что книги более дефицитный товар у нас, чем хлеб или мясо, и потому их найти трудно» (письмо В. Познеру, французскому писателю-коммунисту).

Уезжая куда-либо, В. И. постоянно спрашивал меня, читают ли наши дети. В письмах к каждому из детей неизменно задавал один и тот же вопрос «Что читаешь?».

К началу 40-х гг. Вс. Иванов собрал огромную библиотеку редчайших книг по самым различным отраслям искусства и науки. Судьба этой библиотеки трагична. В 1942 г. во время пожара на даче в Переделкине вся библиотека сгорела.

Перед тем, как уехать с младшими детьми в эвакуацию, я, по поручению мужа, обратилась в Библиотеку им. Ленина с предложением передать им безвозмездно все книги из переделкинской библиотеки. Приехавшие обследовать библиотеку эксперты были поражены количеством (на глаз они определили около 12 тысяч томов) и редкостным составом библиотеки. Но, к великому сожалению, они не успели вывезти ее до пожара.

Без книг Вс. Иванов жить не мог. Общественные библиотеки его не удовлетворяли. Когда в связи с работой над сценарием фильма «Пархоменко» он оказался в Ташкенте, началось путешествие книг из Москвы в Ташкент, потом из Ташкента в Москву. 12.6.42 г. запись в дневнике: «Получили на почте 6 бандеролей. Шекспир, Кант и «1001 ночь». Перед возвращением семьи в Москву (В. Иванов вернулся несколько раньше нас) он просил: «…по почте послать философию, беллетристику, словари «Граната» и «Просвещения». С собой в поезд прошу взять: Стивенсона, Честертона, «1001 ночь», О. Генри—то, что я боюсь потерять».

Библиотека В. Иванова — даже в уцелевшей ее части — поражает всех: специалистов и неспециалистов— разносторонностью и уникальностью. Назову лишь некоторые, наиболее «неожиданные» тома: «Сборник главнейших официальных документов по управлению Восточной Сибири», Хабаровск, Типография канцелярии Приамурского генерал-губернатора 1898; «Защитительные речи» С. Андриевского, присяжного поверенного округа Санкт-Петербургской Судебной Палаты, 1891; «Эволюция военного искусства», Военная академия РККА им. М. В. Фрунзе, 1927; «Душа одного народа». М., 1905.

Книги, с которыми В. Иванов работал, испещрены его пометками, в них много закладок. На некоторых (обычно в конце книги, на чистом листе) — записи, не связанные непосредственно с текстом книги, а как бы свидетельство «отношений» В. Иванова с данной книгой. Так, на книге Вильяма Аткинсона «Наука о наблюдении, памяти и воспоминании» читаем: «Это немногое из уцелевших книжек (есть еще разрозненный словарь Даля), которые покупал я в 1912—1915 гг. в Кургане, Омске или Екатеринбурге. Разумеется, верил я им абсолютно».

Многие книги — с дарственными надписями их авторов. Приведу одну, на книге «Русский язык»: «Дорогому Всеволоду Вячеславовичу, любителю и создателю русского языка— от служителя и раба этого языка. Виктор Виноградов».

Будучи корреспондентом газеты «Известия», на Нюрнбергском процессе, он записал в дневник: «Перед экраном стол. На столе большие книги. В них есть что-то альбомное… В них есть что-то тревожное. Глаза от них не могут оторваться». Речь идет о переплетенных в толстые тома гравюрах, награбленных подсудимыми. Кончает эту запись Вс. Иванов так: «У них — надежда на жизнь фашизма. Но наша непреклонность— вот залог нашей победы. Человечество заплатило слишком большую цену за урок. И его повторять нельзя. Жизнь слишком прекрасна, чтоб ее втаптывать под ноги этих мерзавцев».

Тамара Иванова

 

Памятные книжные даты. М., 1985. 

Данный материал является некоммерческим и создан в информационных, научно-популярных и учебных целях

ПОДЕЛИТЕСЬ ЗАПИСЬЮ

---