100 лет со дня создания сказки Юрия Олеши «Три толстяка»

В 1924 году Юрий Олеша завершил работу над сказкой «Три толстяка»

Необычайно счастлива доля «Трех толстяков»,—так охарактеризовал в 1963 г. судьбу этой книги И. Рахтанов. Критическая и мемуарная литература 60—70-х годов полностью согласна с ним: «Одна, из любимых книг советских детей» (В. Перцов); «Любимая книга советской детворы» (М. Бергенсон); «Слава ее растет из года в год» (Б. Галанов); «Мечтательный гений детства» (А. Марченко) …Наконец: «Из литературных сказок, созданных советскими писателями, выделяются «Золотой ключик» А. Толстого и «Три толстяка» Ю. Олеши» (КЛЭ, статья «Детская литература».)

В самом ли деле безоблачна судьба книги?

…На дворе — первая половина 20-х гг. Безвестный литератор Юрий Олеша, недавно приехавший в Москву, работает в «Гудке», печатном органе железнодорожников, вместе с другими, пока безвестными: М. Булгаковым, И. Ильфом, Е. Петровым, В. Катаевым… Нет еще ни «Дней Турбиных», ни «Двенадцати стульев», ни, наконец, «Растратчиков» .

Как случилось, что Юрий Олеша, работающий в жанре стихотворного фельетона, мастер поэтических импровизаций на всевозможные, но неизменно злободневные темы — как случилось, что Олеша-«3убило» (псевдоним пусть яркий, но, надобно отметить, настойчиво непоэтичный) вдруг написал сказку?

В воспоминаниях современников мелькает сюжет, относящийся к истории создания книги.

А. Эрлих, коллега Ю. Олеши по «Гудку», рассказывает, как однажды тот увидел в одном из московских переулков, в распахнутом окне одноэтажного дома, на подоконнике, девочку, самозабвенно читавшую Андерсена. Эта картинка взволновала и задела Ю. Олешу. Он позавидовал великому датчанину. И он решил написать «увлекательную романтическую сказку» и посвятить ее Вале Грюнзайд (он тут же разузнал, как зовут девочку). «Он уже как будто видел перед собой нарядно изданную книгу в тяжелом золотообрезном переплете, с многочисленными красочными картинками»,— вспоминает А. Эрлих.

Скоро сказка сказывается— особенно, когда молод и полон сил. Как уверял Олеша своих друзей, сказка писалась быстро, по главе в день — и очень скоро работа над книгой была закончена. Дата ее написания—1924 г. Издана она была лишь в 1928-м—тому предшествовали безуспешные походы Олеши по редакциям (это вначале) и долгое лежание рукописи дома, в ящике письменного стола (это потом). За это время была написана, вышла в свет и прошумела «ветвью, полной цветов и листьев» Олешина «Зависть» (литераторы того поколения до сих пор еще не могут забыть этой ветки, вспоминают о ней с умилением и нежностью — в отличие от современного массового читателя, знающего Олешу в первую очередь как детского писателя, автора «Трех толстяков»). В разгар этого шума издательство «Земля и фабрика» нашло возможным издать и «авантюрный роман для детей» Юрия Олеши. Роскошное издание, такое именно, как мечталось автору; книга иллюстрирована М. Добужинским (с этой целью высылалась в Париж). Девочка с книжкой Андерсена настолько подросла, дожидаясь обещанного, что вышла замуж (за коллегу Олеши Е. Петрова) и стала Валентиной Леонтьевной — но книжки дождалась.

Как реагировала критика на новое произведение Ю. Олеши? Имеется обширная рецензия В. Бойчев-ского «Какой не должна быть книга для детей» («Читатель и писатель», 1928; 9 дек. рецензия А. Крафта в «Ленинградской правде» (1929, 31 янв.) — в отличие от первой положительная, но значительно уступающая ей в размерах; наконец, отклик в «Журнале для всех» (1929, № 3, стлб. 127, подписано: «А. С-ий») (к сожалению, нам не удалось раскрыть псевдоним), который и рецензией не назовешь — заметка в 15 строк. И это все.

«Взрослая» критика, загипнотизированная человеком, который «поет по утрам в клозете», «Трех толстяков» всерьез не восприняла. Спорили об Олеше и до слез, и до крика, о его творчестве, о том, с чего он начал и как он развивается (и развивается ли), о том, хорошо ли это, что он завидует, и он ли это завидует… Ни одна обзорная статья не поминала «прославленной» сказки, ставшей «любимой книгой советской детворы». В. Вишневский в письме Ю. Олеше (19.11.1934) задает адресату вопрос: «Кто Вы?» И сам на него отвечает: «Автор «Зависти» и „Списка благодеяний»». А ведь «Три толстяка» встречались с «Первой Конной» В. Вишневского — в Художественном театре.

Между тем хронологически предшествующая «Зависти» сказка Ю. Олеши никоим образом не случайна в его творчестве — напротив, многое разъясняет и многое ставит на свои места. Должно было пройти четыре десятилетия, прежде чем это стало очевидным.

Одиноко звучит голос Л. Левина в «Теме одинокой судьбы» («Лит. современник», 1933, № 7): «Собственно говоря, Олеша написал одну книгу, в которой чувствуется живая действительность. Я говорю о «Трех толстяках». Это может показаться странным, но это так».

Ну, а критики, исследователи, педагоги, занимающиеся проблемами детского воспитания и детского чтения? По свидетельству одного из старейших детских критиков Е. Таратуты, ни в одном из рекомендательных списков сказки не было, в детские библиотеки она не поступала. Обратимся к статье А. Гринберг «Лицо советской детской книги» Обзор детской советской литературы за 10 лет. («Печать и революция», 1929, № 7). Лишь в заключение автор замечает «Трех толстяков», называя их «уступкой старому», крайне огорченный тем, что Ю. Олеша «на одиннадцатом году революции талантливо облекает тему о революции в фантастику».

Открываем библиографический указатель И. Старцева «Детская литература. 1918—1931 гг.» (1933). В указателе имеются два раздела: «Алфавит изданий» (сюда вошли все детские книги, изданные в СССР за этот период) и «Тематика» — крайне любопытный раздел, включающий свыше 400 предметно-тематических рубрик. В «Алфавите изданий» книга, естественно, имеется. Но в «Тематиках» мы ее не обнаружили — как ни искали. Ее нет ни в одном из многочисленных подразделов раздела «Революционное движение. Забастовки и стачки». Ее нет в разделе «Пьесы, инсценировки, сценарии». Ее не включили в раздел «Сказки». Ее нет нигде. Вывод напрашивается сам собой: книга эта ни про что. И читать ее незачем. Детям.

Мы надеялись найти какие-то отзвуки «славы» Олешинской сказки в книге «Детская литература. Критический сборник под редакцией А. В. Луначарского» (1931). Автор статьи «Революционная детская книга» Т. Трифонова призывает «создать революционную детскую книгу — и создать почти что заново». Т. Богданович в статье «Агитация в детской литературе»: «Наше время не создало еще детской агитационной книжки».

Никаких намеков на «Трех толстяков» в этих работах мы не обнаружили.

Мы все же нашли в сборнике «Трех толстяков» — в статье Е. Данько (автор великолепной книжки «Китайский секрет») «Задачи художественного оформления детской книги». Е. Данько пишет: «Традиции «мирискусников» соблюдены во всем блеске и чистоте в картинках М. Добужинского к «Трем толстякам» Ю. Олеши. Социологическая сказка, в которой традиции классической сказки ориентированы на новую идеологию (точнее—старая идеология подана наоборот), имеет предшественников. Достаточно указать на близкого «Трем толстякам» «Короля Мати-уша» Яна Корчака. Характерной чертой этого жанра является пользование персонажами и реквизитом прошлых эпох, лишенными их исторического и социального основания. Ю. Олеша отбирает свои образы по признаку декоративности, и все эти старинные башни, парики, чудесный доктор, принц и кукла-девочка, плащи и воздушные шарики, населяющие вневременную сказочную страну,— желанный материал для фантастических рисунков Добужинского, смакующего их бутафорскую декоративность… Эта книжка — редкий образец единства стиля автора и художника». Похоже на вежливый приговор, вынесенный интеллигентным судьей. Понимающим толк в искусстве.

К этому времени сказка Ю. Олеши обрела новую жизнь — в театре.

К. С. Станиславский увидел в «Трех толстяках» достойную замену «Синей птице» (шла борьба за «обновление репертуара МХАТа»). По заказу театра Ю. Олеша переделал свою сказку в пьесу (1929); 24 мая 1930 г. состоялась премьера.

Именно с Художественного театра началось триумфальное шествие «Трех толстяков» по театрам страны. Правда, в самом МХАТе они очень быстро (в том же году) были сняты с репертуара. (Вновь на сцене МХАТа пьеса появилась лишь через 30 лет; знаменитая Суок-Бендина за это время стала в жизни бабушкой, а на сцене—тетушкой Ганимед…)

В отличие от литературной критики критика театральная не дремала. Отзывы варьировались от благожелательных рецензий (заметка Б. Гусмана в «Правде», 26.V. 1930; статья А. Луначарского в «Литературной газете», 30.VI. 1930) до категорических заявлений типа: «Этот спектакль нам не нужен» (С. Ромм, ленинградская пионерская газета «Ленинские искры», 26. VI. 1930; вслед за взрослым «дядей-критиком» юный пионер «деткор» Филатов в той же газете от 7.VII. требовал: «Академический театр может и должен еще исправить свою ошибку, сняв пьесу «Три толстяка» с детского репертуара»). Отрицательные отзывы исходили в основном от представителей того течения литературно-критической мысли, которое сейчас принято называть «вульгарно-социологическим». Типичным представляется мнение В. Блюма («На смену «Синей птице»», «Вечерняя Москва», 10.VI. 1930): «Эта пресловутая ставка на «человечность» парализует действенность главной темы пьесы — борьбы за социальную революцию».

Однако критика критикой, а книга жила своею собственной жизнью. Даже то, первое, издание раскупили, несмотря на ни с чем не соизмеримую по тем временам цену— 3 руб. 50 коп. И читали, и перечитывали, и любовались прекрасными иллюстрациями. В 1930 г. книга была переиздана—и даже чуть большим тиражом (1928—7 тыс., 1930— 10 тыс.). Потом — в 1935-м и в 1940-м. Потом — с 1956 г. и далее, чем ближе к нашим дням, тем чаще. Со второй половины 50-х гг. никому не приходит в голову оспаривать неотъемлемую принадлежность «Трех толстяков» к золотому фонду советской (и мировой) детской литературы. Критические бури вокруг книги пронеслись где-то над головами, ничуть не задев умы. Запомнилась лишь легкая, многоцветная, ажурная сказка — сказка о справедливости, о верности, о борьбе и о доброте человеческого сердца… Книга, написанная ровесником любого ребенка любой эпохи — Юрием Карловичем Олешей.

Л. Левин, уже нами цитировавшийся, тогда, в 1933 г., был прав: «Всей своей образной структурой он (роман) обращен к детскому сознанию».

Продолжение жизни в фольклоре— один из признаков истинного успеха литературной сказки: мне вспоминается, что в начале 60-х я видела новогоднее айс-представление, в котором добрые Дед Мороз и Снегурочка боролись со злыми Тремя Толстяками.

«Три толстяка» повесть-сказка. Первая в советской детской литературе. Одца из лучших. Введя поправку на акселерацию, мы предложили бы нынче в качестве оптимального возраста — шесть лет — ну, разумеется, и так далее: Думается, именно в шестилетнем возрасте революция Тибула и Проспера увидится как правда—потом-то человек повзрослеет и поймет, что сказка Олеши все-таки сказка.

Е. Великанова

Памятные книжные даты. М., 1984.

ПОДЕЛИТЕСЬ ЗАПИСЬЮ

---