Жизнь не слишком часто сводила меня с Виктором Карловичем. Пути наши почти не пересекались — его дни и годы текли в Школе-студии, мои — в ГИТИСе и Институте искусствознания. Я старался не пропускать дипломные спектакли его курсов, поскольку знал, что всякий раз получу впечатление глубокое, сильное и профессионально поучительное, но с тем, кому был этими впечатлениями обязан, встречался редко. В сущности, мы были едва знакомы. Так бы все, вероятно, и продолжалось, если бы в Министерстве культуры не сменилось в очередной раз руководство театральным отделом и новый начальник не решил начать с шага не вполне традиционного. Культурное соглашение между Австрией и СССР предполагало обмен гастролями главных театров обеих стран, из Вены должен был приехать знаменитый Бургтеатр (а в австрийскую столицу, разумеется, МХАТ). Нужно было выбрать спектакли Бургтеатра для московских гастролей, и вместо того, чтобы, как было принято, отправить в Вену своих чиновников, Министерство вдруг решило довериться специалистам и послать в Бургтеатр режиссера и театроведа. Так в феврале 1980 года мы с Монюковым оказались в Вене, познакомившись, по сути дела, в самолете, и немедленно прониклись друг к другу дружескими чувствами, настоящей симпатией (уверен, что могу говорить это не только о себе, но и о нем).
Виктор Карлович был идеальный спутник. Он обладал поразительной деликатностью, тонкой способностью чувствовать душевный склад другого человека, идти ему навстречу, ничего не навязывая, но и не отказываясь от своих собственных предпочтений. Все эти качества не только общечеловеческие, но и профессионально педагогические, свойственные Монюкову от природы, что и сделало его одним из лучших театральных учителей страны. Мы провели эти десять дней душа в душу. Нас многое объединяло — и прежде всего мхатовские вкусы, мхатовское воспитание. В современном театре нас привлекали и отталкивали одни и те же вещи.
Солидные, мастерски сделанные, но обычно скучноватые спектакли Бургтеатра ждали нас вечерами. Дни были свободны для путешествий и общения. Мы оба оказались страстными любителями пеших прогулок. С картой в руках мы обошли всю Вену. Линии наших странствий, начинаясь в нашей прелестной гостиничке, расположенной в доме моцартовских времен (вместе с ключами от номеров нам вручили ключи от ворот), в старом центре Вены, рядом с собором Святого Стефана, тянулись то к Пратеру, то к Дунаю, то в пригородный императорский дворец Шеннбрунн. И все только пешком — до сладкого изнеможения.
При этом Виктор превосходно умел рассчитывать время и силы, свои и спутника. Мягко, но решительно, с тщательностью, вероятно, доставшейся ему от немецких предков, он определил все строение нашего досуга, строго умеряя и дозируя мою жадность к впечатлениям — только для того, чтобы сделать эти впечатления более сильными и стойкими. Каждый день, ровно в три часа, мы шли обедать в выбранном им маленьком кафе, хозяйка которого быстро его приметила и каждый раз подходила поговорить (разумеется, с Виктором, я по-немецки не знаю ни слова). Перед спектаклем — два часа отдыха, после спектакля — прогулка, а затем — отправляться спать по своим номерам, чтобы на следующий день, встав пораньше, выйти в очередной поход — то по городу, то в музеи и галереи — тут уж Вене было что показать. Несколько дней мы провели в Музее истории искусств — помню, как долго Виктор стоял у Босха и особенно у Брейгеля-старшего.
Виктор был счастлив в Вене. Ему легко дышалось в этом мире, полном божественной легкости, чуть окрашенной неясной печалью. Кажется, это был его город — больше, чем другие столицы, которых он повидал немало.
Мы много смеялись и смешили друг друга. Не могу забыть его красочный рассказ о том, как его обворовали в Венесуэле. Он не просто рассказал, но от начала до конца сыграл эту забавную, но, в сущности, жутковатую историю. За год до поездки в Вену Виктор Карлович провел педагогический семинар «по системе Станиславского» в Каракасе, в дни Фестиваля театра Наций. Устроители вручили ему положенный гонорар, кажется, 500 долларов, по тем временам большие деньги, которые по неукоснительным советским законам Монюков должен был вернуть (!) в Госконцерт, что он и собирался честно сделать. Дело было южноамериканским летом, жара в Венесуэле стояла страшная. Ходить в пиджаке было невозможно, бумажник с казенными деньгами и собственными суточными Виктор положил в ручную сумку, за которой, понятно, следил с педантической аккуратностью — кому не известно мастерство венесуэльских карманников? Разглядывая в каком-то магазинчике содержимое полок с товарами, он положил сумку на прилавок, для верности накрыв ее рукой. Тут к прилавку подошли какие-то две девушки. Виктор, большой знаток и ценитель женских прелестей, не удержался от того, чтобы не взглянуть в их сторону. Одна из девиц оказалась крайне невыразительной особой, зато другая соединяла в себе все, чем славны латиноамериканки. В этом месте рассказа следовало выразительное описание подробностей, которое я опускаю как не вполне относящееся к делу. Не обращая на Виктора ни малейшего внимания, красавица на какой-то миг как бы случайно коснулась его плечом, что вызвало у него краткий, но очень сильный всплеск эмоций. Девицы тут же ушли, а молния в лежавшей на прилавке и бережно придерживаемой сумке оказалась расстегнута, сумка пуста, бумажник со всеми деньгами и паспортом исчез. Утрата советского паспорта — страшное по тем временам дело. К счастью, в полицию, куда пришлось обратиться и куда примчался человек из советского посольства, последовал звонок из соседнего ресторана: там в женском сортире нашли подкинутый советский паспорт. Ситуация чуть-чуть разрядилась. Да и то сказать — к чему юным уголовницам наш серпастый-молоткастый? До отъезда Виктора Карловича милосердные посольские как-то его прокормили и снабдили официальным письмом от советского посла, удостоверявшим факт грабежа. Но ни письмо посла, ни заверенный всеми печатями полицейский протокол не произвели ровно никакого впечатления в Госконцерте, учреждении чудовищном по тупому бюрократизму и коррупционности. Там профессору Студии МХАТ грозили суровыми финансовыми и политическими санкциями, включая вечный запрет на любые поездки за границу. Дело принимало нешуточный оборот и кончилось бы совсем скверно, если бы в последний момент не вмешалась Алла Александровна Михайлова, «наш человек в ЦК», прекрасный искусствовед, благородная и интеллигентная женщина, неведомо как попавшая на партийные верхи и сделавшая там немало добрых дел. Ее высокие связи заставили госконцертовских гиен отступиться.
Может быть, мне и не стоило уделять столько места этой типичной для советской жизни (и, полагаю, для жизни латиноамериканской), но не столь уж значительной истории. Однако рассказ Монюкова был так ярок, так талантлив, что я до сих пор помню каждую его деталь, вижу как живых всех его персонажей. Разыгрывая блистательный документальный спектакль из жизни венесуэльских жуликов и советских чинуш, Виктор тут же давал его образцовый режиссерский анализ по методу физических действий. Особенно его восхищал безошибочный сексуально-психологический расчет мошенниц. «Ты понимаешь, — восклицал он, — с какой точностью у них был выстроен весь сюжет, включая кульминацию! В самый момент прикосновения обольстительной воровки, когда на один единственный миг я утратил контроль за сумкой, в дело вступила воровка уродливая. Какое знание мужчин! И какое искусство!».
Само собой разумеется, мы не только приятно болтали, веселились и предавались туристическим утехам. Каждый день, а то и дважды в день мы ходили на спектакли Бургтеатра, что, надо признаться, не всегда доставляло эстетическое счастье. Но мы добросовестно сделали свое дело и выбрали для московских гастролей три очень приличных спектакля («Дачники» Горького, «Ифигению в Тавриде» Гете и милую венскую комедию Иоганна Нестроя), которые и приехали в Москву.
В памяти навсегда остались не столько крепкие, степенные спектакли классического венского театра, сколько сама чудесная Вена и общение с чудесным моим спутником.
НА ТО И ПАМЯТЬ НАМ ДАНА…: сборник статей о театральном педагоге В.К. Монюкове. Владимир, 2008. Составители Надежда Васильева, Александр Курский. Под редакцией Бориса Михайловича Поюровского.
Сборник статей, посвященный выдающемуся театральному педагогу, режиссеру Виктору Варловичу Монюкову (1924-1984), составлен из воспоминаний учеников, коллег и людей, близко его знавших. Публикуются материалы, связанные с творческими командировками В.К. Монюкова в ФРГ, в Финляндию, в Чехословакию. Представлены некоторые его выступления и публикации. Книга сопровождается большим количеством фотографий.
Эта книга — признание в любви, долг памяти, взгляд в будущее.
Виктор Монюков — На то и память нам дана
Большая благодарность авторам сборника воспоминаний Александру Курскому и Надежде Васильевой за разрешение разместить на нашем сайте главы из этой замечательной книги, а также за всю оказанную ими помощь.
NASHTEATR.com – культурно-просветительское издание о культуре, театре, кино, истории. Наше издание рассказывает и о Московском Новом драматическом театре и истории Нового театра. Наше издание рассказывает о разных аспектах деятельности и жизни театров России и мира, истории театра.
О новом театре, об артистах и режиссерах, чьи жизни были связаны с Новым, не так много информации. Если вы хотите поделиться всем связанным с Московским Новым драматическим театром (афиши, фотографии, видео, аудио, воспоминания, программки) — не стесняйтесь, пишите на наш емейл. Приходиться все собирать по крупицам, находить иногда случайно. Любая помощь, любые материалы приветствуются.
Жизнь не слишком часто сводила меня с Виктором Карловичем. Пути наши почти не пересекались — его дни и годы текли в Школе-студии, мои — в ГИТИСе и Институте искусствознания. Я старался не пропускать дипломные спектакли его курсов, поскольку знал, что всякий раз получу впечатление глубокое, сильное и профессионально поучительное, но с тем, кому был этими впечатлениями обязан, встречался редко. В сущности, мы были едва знакомы. Так бы все, вероятно, и продолжалось, если бы в Министерстве культуры не сменилось в очередной раз руководство театральным отделом и новый начальник не решил начать с шага не вполне традиционного. Культурное соглашение между Австрией и СССР предполагало обмен гастролями главных театров обеих стран, из Вены должен был приехать знаменитый Бургтеатр (а в австрийскую столицу, разумеется, МХАТ). Нужно было выбрать спектакли Бургтеатра для московских гастролей, и вместо того, чтобы, как было принято, отправить в Вену своих чиновников, Министерство вдруг решило довериться специалистам и послать в Бургтеатр режиссера и театроведа. Так в феврале 1980 года мы с Монюковым оказались в Вене, познакомившись, по сути дела, в самолете, и немедленно прониклись друг к другу дружескими чувствами, настоящей симпатией (уверен, что могу говорить это не только о себе, но и о нем).
