190 лет со дня рождения русского балетмейстера Льва Иванова

2 марта исполняется 190 лет со дня рождения русского балетмейстера Льва Ивановича Иванова (1834-1901). К этой дате публикуем статью о жизни и творчестве замечательного деятеля русской культуры 19-го столетия. 

Службу в петербургской балетной труппе Л. Иванов начал в 1852 г. как танцовщик и был первым исполнителем партий Гигеса («Царь Кандавл» Пуньи), Базиля и Солора («Дон Кихот» и «Баядерка» Минкуса). Заняв в 1885 г. пост второго балетмейстера петербургской балетной труппы (первым был Мариус Петипа), Иванов занимался возобновлением балетов, сочинением танцев для опер. Особенно удались ему половецкие пляски в «Князе Игоре» и славянские в опере-балете «Млада» Римского-Корсакова. Самостоятельно и совместно с Петипа поставил несколько балетных спектаклей. Наиболее полно великий дар хореографа раскрылся в балетах на музыку Чайковского. Знаменитый вальс снежных хлопьев «Щелкунчика», вторая, «лебединая», картина и последний акт «Лебединого озера», созданные Ивановым, до сих пор остаются высочайшими образцами симфонической разработки танцевальных композиций.

…Иванов сосредоточил свои силы в сфере образного танца. Музыка определяла не только контуры танцевальных образов, но и их содержание, эмоциональную окраску. Внутреннее течение действия, его подтекст приобретали наиболее впечатляющее внешнее выражение в танце.

Иванов впервые дал хореографическую плоть половецким пляскам Бородина. Скованный планом и предписаниями Петипа, он первый осуществил самую сложную балетную партитуру Чайковского «Щелкунчик», сделав это, правда, наспех, в порядке чуть ли не импровизации. Чайковский, видимо, больше других композиторов был близок мечтательной душе русского хореографа. Музыка Чайковского на редкость отвечала сердечности и взволнованности этого, по внешности безучастного, холодного человека. Его сближала с Чайковским враждебность к кукольности искусства, жажда увековечить в творчестве борения души.

Свои заветные желания Иванов воплотил в «Лебедином озере». На этот раз он был предоставлен самому себе, свободен от строгой, а порой и тягостной опеки Петипа. Быть может, его знакомство с партитурой Чайковского состоялось еще в то время, когда Всеволожский проектировал постановку этого акта в Красносельском театре, где Иванов был основным балетмейстеров.

Второй акт наиболее отвечал особенностям дарования Иванова. Поэма первой любви воплощалась здесь не в драматической пантомиме (она была «узким местом» творчества Иванова), а в чисто танцевальных ситуациях. Предельно трудное для других балетмейстеров было самым естественным для Иванова, в особенности когда он соприкасался с лирической музыкой Чайковского. Прав Асафьев: Иванов «чутко воспринимал самое основное, самое дорогое, самое правдивое, что есть в лирике Чайковского».

Из кн.: Слонимский Ю. «Лебединое озеро» П. Чайковского. Л., 1962.

Аким Волынский о «Щелкунчике» в постановке Льва Иванова

Два больших таланта вложили свои силы в создание хореографического шедевра: Чайковский и Лев Иванов. О Чайковском знает весь мир. Но репутация Льва Иванова не идет дальше тесного круга любителей классического танца. Я принадлежу к самым восторженным его поклонникам. Это изумительный гений, чистый и честный в основе, полный меры и бессознательного такта, гармонически ясный, но с чередующимися полосами славянской тоски и углубленности. Это создатель лучших страниц «Лебединого озера», где он победоносно работал рядом с галльским гением Мариуса Петипа. В «Щелкунчике» Лев Иванов показал изумительную свою музыкальность. Говорят, что на первой постановке этого балета, 30 лет тому назад, Чайковский обнял русского хореографа и расцеловал его при всей публике. Нет в музыке «Щелкунчика» ни одного ритма, ни одного такта, который не перелился бы в танец. Все кипит на сцене неумолчно, тихим плеском тишайших фигур, с взрывами румяного счастливого детского смеха, детских утех, упоений и секундных огорчений. И все это вместе окутано ароматами праздничной елки, с потрескиванием там и сям загорающихся от свечей веток…

Каждая черточка в постановке Льва Иванова в высшей степени обдумана, прочувственна. Он собрал едва уловимые мельканья морозной пыли, штрихи и узоры снежных кристаллов, вензеля и арабески морозной пластики в один стройный, художественно законченный фантом. У Льва Иванова танцовщицы появляются в белых тюниках, линиями по три человека, с пушинками на голове и на платье. В руках у них льдяные сталактиты, тоже опушенные снежком… Пушинки падают сверху топко, мягко, вязко и влажно. Это дает ощущение неизбежной прилепленности к земле, какого-то ублажающего натурализма, который в передаче классическими формами танца производит на глаз неотразимое впечатление. Так это представлено у Льва Иванова. Хороводики в три человека разрезывают сцену зигзагами, образуя различные фигуры: звездочки, кружочки, мечущиеся линии — параллельные и пересекающиеся. Часть танцовщиц образует крест, большой и длинный, с внутренним кругом других снежинок. Перед ними, лицом к публике, танцуют восемь зимних сильфид в ритме вальса, делая быстрые и мягкие pas de basque. Круг вертится в одном направлении, а крест в противоположную сторону. И опять-таки ничего другого, кроме классического танца с попеременным чередованием тяжеловесных темпов с бархатными их завершениями»

Из ст.: Волынский А. «Маляр негодный».— Жизнь искусства, 1923, № 7.

Лит.: Слонимский Ю. Мастера балета. Л., 1937;

Чайковский и балетный театр его времени. М., 1956;

Красовская В. М. Русский балетный театр второй половины XIX века. Л.; М., 1963.

Театральный календарь на 1984 год. М., 1983. 

ПОДЕЛИТЕСЬ ЗАПИСЬЮ

---