Из книги Карины Филипповой «По тропкам и по кочкам шла маленькая точка»
Черевна Карина, или Авантюристка
«Школа-студия МХАТ»
Чтобы помочь мне выжить, Сильва Яковлевна из ВТО предложила мне поездку в Киев для того, чтобы выбрать в Москву один из тридцати спектаклей к пятидесятилетию Советской власти. Команда наша со-стояла из трех человек: очаровательная Ирэна, замечательный артист из театра Советской армии Петя Полев и я. Люди они были в возрасте, солидные, поэтому, только мы сели в вагон, я завела разговор о том, кто возглавит нашу делегацию.
— Ирэночка, как вы думаете на эту тему?
— Нет, нет, меня бросил муж, и я кричу по ночам.
— Петенька, тогда вы.
— Нет, дорогая, я буду пить.
— Как пить?
— А у меня большое несчастье. Я сейчас все рас-скажу, и ты поймешь. У меня была «гумовская» дама. Я был сыт и пьян, нос в табаке. Случись у этой дамы юбилей. Я после спектакля, промокший и продрогший, припоздал к началу банкета. Но меня посадили на уважаемое место напротив генерала в светлом кителе и с криками «Актер пришел, сейчас будет весело», поднесли мне стакан «Кровавой Мери». Кариночка, ты не знаешь, что такое кровавая Мери! Это когда полстакана водки залить полстаканом томатного сока, посолить, поперчить и проглотить для начала. Но мое замерзшее горло, на котором осели перец и соль, стало непреодолимой преградой между «Кровавой Мери» и моим организмом. Помня по физике, что жидкость от тепла расширяется, я изо всех сил сдерживал эту негодяйку «Кровавую Мери» у меня во рту. Но она меня победила. Оплеванный генерал снял очки и белыми окружьями вокруг глаз уставился на меня, как очковая змея. Зал затих. В полной тишине, еще на что-то надеясь, я тихо сказал: «Ну я пошел?» Меня никто не остановил. Я потерял сытый дом, вечерние сто грамм и «гумовскую» даму, поэтому, Кариночка, я буду пить.
Мне ничего не оставалось делать, как возглавить делегацию.
В это время мне было немного за тридцать, я была заочной аспиранткой Школы-студии, никаких заслуг. Поэтому я, лучезарно улыбаясь, вошла в аудиторию, где стояли великие Наталья Ужвий (народная артистка Советского Союза), Чабаненко (ректор театрального института Киева), Пономаренко — красивейший, великолепный художник, и главный критик страны Пискун. На мое радостное «добрый вечер» они холодно ответили «здоровеньки булы», как будто ничто не вошло, и продолжили беседу на украинской мове.
Поняв, что очень погорячилась с согласием возглавить делегацию, я бросилась в гостиницу, срочно позвонила в Москву, чтобы мне прислали авиаписьмо на украинском языке, и засела учить наизусть «Кобзаря» Шевченко: «Яко умру, то поховайтэ мене на могиле».
На следующий день, когда я попросила перевести письмо с украинского на русский, глаза моих великих потеплели, и вечером, во весь голос читая Шевченко, я уже в их обществе проводила время.
Они полюбили меня, а я их. Мне были открыты все запасники библиотек с невероятными книгами. Я даже гладила рукой батагскую рукопись XII века. Я увидела столько в Киеве красоты… Но только одно: я никому не говорила, кто же я. На вопрос: «Черевна Карина, так кто же вы?» я отвечала: «Потом скажу».
Когда я попросилась не прийти вечером на спектакль, потому что мне нужно было навестить моего однокурсника Алешу Одинца, мне дали машину, чтобы я к нему проехала. Около немецкого посольства я остановила машину и сказала, что уже приехала (Алешка жил рядом).
Как они меня закормили, сколько мы провели счастливого времени в тот вечер! Я помню только, что бегу на высоких каблуках от Алеши с его женой, кото-рая была беременна Рагнедой, а Алешка держит вилку со свининой и говорит: «Ты еще Манечку не пробовала». Но инкогнито мое было сохранено.
В Москве от меня ждали, чтобы я привезла какую-то крамольную пьесу драматурга Галана, а в Киеве мне не очень это рекомендовали. Пришли к министру культуры. Мне сказали, что он очень строгий. Рядом с ним его секретарье — оруженосцы, а мои любимые друзья из делегации уже говорят:
— Вот черевна Карина на украинской мове нам все и расскажет.
— Можно я начну с анекдота? — спросила я, заглядывая в хитрющие глаза моих друзей.
Министр посмотрел серьезно, его оруженосцы тоже. А я начала, что семилетний мальчик в английской семье был предположительно назван немым, потому что все время молчал. И вдруг он сказал: «А кофе-то сегодня холодноват». — «Что же ты молчал все эти годы?» — «До сих пор все было в порядке», — ответил он.
— Поскольку и все в порядке, я могу промолчать и сейчас, но если поговорить о просмотренных спектаклях…
Я не помню, что я говорила, но проголосовали за пьесу Галана.
И вот я на вокзале, меня провожают Пономаренко и Пискун. Спрашивают:
— Чаревна Карина, так кто же вы все-таки?
И только когда паровоз пустил барашки, семафор зажег огонь, я, обреченно посмотрев на своих друзей, сказала:
— Да авантюристка я простая, неужели вы ничего не поняли?.
Из книги:
В книге замечательной актрисы, известной поэтессы Карины Филипповой собраны воспоминания о друзьях и учителях, которые стали знаковыми фигурами нашей эпохи, а также ее рассказы, своеобразные миниспектакли, в которые вложено так много сердца, души и любви к русскому человеку и родному языку, что они и на бумаге сохранили энергетику, родившую их на свет.
Из книги Карины Филипповой «По тропкам и по кочкам шла маленькая точка»
Данный материал является некоммерческим и создан в информационных, научно-популярных и учебных целяхПОДЕЛИТЕСЬ ЗАПИСЬЮ