Необычайно приятно было получить от тебя письмо. Тем более, оно — первое, полученное нами здесь!
Сосед, держа его в поднятой руке, заставлял нас: «Пляшите, пляшите!!». Читал его сразу, идя с моря. Прочел… и как будто что-то далекое, нечистое, лишнее приползло сюда. А самое главное, — на душе у меня тревога, досада и чувство полной беспомощности. Не по отношению к X. — нет! За тебя! Я чувствую примерно то же, что когда-то в Саратове, в гостинице «Волга», когда слушал чудовищную историю твоих отношений с Зоей. Теперь ты берешь на плечи тот же крест, но по отношению к мужчине. Более тяжелый! Потому что тогда, у окружающих ты вызывал сочувствие, а теперь (не сердись!) ты сделаешь себя (и X.) посмешищем в глазах театра. Ну, милый мой! Боря! Подумай: ездить с «Сокольниками»!!! Нянька при будущем коммунисте Харитонове, чтобы он не пил и не развратничал?!
Я, уже видевший и румянец стыда, и опущенные глаза, и виноватое молчание, мог бы многое страстно тебе изложить, но ты сделал одну, может быть, тактическую, может быть, просто мудрую вещь: ты очень определенно дал понять, что дружба, как и любовь, слишком интимное чувство, чтобы быть судимо со стороны. Я очень благодарен тебе за это. Я избавлен от необходимости вновь возвращаться к вопросу о X.
Сегодня я волнуюсь, болею и тревожусь за тебя! Это уже дело нашей дружбы, в которой я не «стороннее» лицо.
Больше всего меня испугали две вещи. Даже если Сугробин не получится у X., все равно, не заменять его, (даже если он сам захочет замениться), т.к. ему полезно претерпеть неудачу! Боря, это ты — пишешь? А судьба и без того рискованная спектакля, где отдельные актерские удачи будут решать успех дела в целом?! Когда твои эмоции личного порядка начинают расшатывать твой (для меня очень высокий и бесспорный) профессионализм — я пугаюсь. И еще: ты пишешь, что, кроме двух (известных!) качеств, X. много выше тебя и тебе «следует у него поучиться». Чему?! Борис, опомнись! Таланту? Этому не научишься. Мастерству? Его нет. Вкусу, культуре, жизненному опыту, доброте к людям?? Да разве можно сравнивать это в тебе и в нем?! Ладно, хватит. Я не могу упрекнуть себя в плохом отношении к X. Нет. Я очень хорошо к нему относился (да и отношусь), очень много сделал для него. На последнем этапе я оказался беспомощным. Если что-то удастся тебе — я буду счастлив. (Искренне.) Ужасно то, что я сейчас беспомощен и по отношению к тебе. Ты можешь думать, что мне вообще несвойственны такие горячие и высокие чувства в дружбе? На это я скажу тебе вот что: да, может быть, в любви и дружбе много общего. Но есть одно существенное различие. Любовь может быть и бывает не взаимной или не равной (по силе чувств). Дружба не может!! <…>
Теперь о себе, вернее, о нас, т.к. здесь особенно нет меня, а есть «мы», т.е. нет ничего, что делали бы с Наташей раздельно. Живем неплохо. Место отовсюду отрезано горами. Хорошее море, две реки. Милые соседи — наши старые друзья. Очень хорошая комната. Хозяйка ходит на рынок и готовит. Купаемся, загораем, едим сырье, спим, загораем, и только по вечерам, когда становится прохладно (днем здесь все время 40°), играем в умственные игры и ведем беседы. На днях предприняли путешествие в Анапу к Наташке маленькой. Она выросла, очень загорела, немного похудела. Узнали, что в восьми километрах от Анапы на виноградниках работает наш Костя и частенько ее навещает.
Путешествие было трудным. Хотя от нас расстояние всего 200 км. Но ехать туда и обратно надо с шестью пересадками и с одной ночевкой ночью на улице в Геленджике. Но все равно, интересно. Будем очень рады твоим письмам. А, главное, вестям о том, что ты делаешь для своего лечения и отдыха.
Привет всем. В первую очередь — Гале Холоповой.
Обнимаем тебя.
Пиши чаще.
Виктор
Краснодарский край
Геленджикский р-н
Архипо-Осиповское
<…>
Для Монюкова
Москва
До востребования
04.08.59
Поюровскому Б.М.
Боренька, дорогой мой!
Заглаживаю свою невнимательность, освобождаю тебя от подозрений и передаю сразу два (!) привета от Наташи, за тот и за этот раз.
Мы уподобляемся в своих письмах Белинским, пишущим Гоголям, — упрекаем друг друга любовно, страстно, высокопринципиально и подробно. Чтобы сразу покончить с вопросами, которые обещают — я чувствую — стать основой для многолетней и бесплодной переписки, я лишь отвечу на то, что ты сам спрашиваешь и чего, как будто, не понял. (К слову сказать, кокетничание тем, что ты не умнее такого-то, а такой-то много умнее тебя, это, как говорится, «что-то новое у тебя, Захар».) Ну так вот: я не хороню дружбу вообще и не расписываюсь в неверии в нее (иначе была бы просто невозможной наша с тобой переписка), я совсем не утверждаю, что «люди все скоты, которые только тем и занимаются, что употребляют друг друга направо и налево». Я имею в виду конкретных упомянутых мной лиц, может быть, еще некоторых, но отнюдь не всех! Я считаю, что если бывает неразделенная любовь, любовь без взаимности, любовь с одной стороны большая, чем с другой, то в дружбе этого быть не может и не должно («Я с ним дружу, а он со мной нет» или «Я с ним дружу больше, чем он со мной». Ведь, правда, нелепо?!) Я совсем не хочу сказать, что твоя дружба с человеком, которого мы называли разными буквами, именно такова. Я верю, что она взаимная и настоящая и, дай вам Бог. Но всякая моя дальнейшая возня с ним выходила бы за рамки деловых отношений в сферу дружбы, а ее между нами не существует и не может существовать, потому что никакой взаимности с его стороны нет, в чем я имел возможность убедиться и что меня, в общем, не очень и огорчило. Вот почему я «махнул на него рукой» и не собираюсь «набираться сил», и не потому, что «устал».
Твое желание научиться «..легче жить, проще смотреть на вещи, уходить от неприятностей…» есть, на мой взгляд, желание усвоить азы той науки, которая на последующих этапах родит болезни, с которыми ты сам сейчас вступил в борьбу, делая из этого некий жизненный подвиг. Может быть, в отношении тебя я не «устану» тебя перевоспитывать и «наберусь сил». Конечно, этого не будет. А если случилось бы, было бы очень смешно. Словом, до того времени, пока не возникнет опасение, что Б.М. Поюровский становится пьяницей, развратником, глубоко безразличным ко всему и всем, кроме собственных интересов, человеком, которого надо спасать, разговор об этом прекращаем!
Поговорим о погоде. У нас она по-прежнему жаркая с редкими дождичками (грозами). Наслышаны, что в Москве тоже. Но нам лучше, у нас есть море. А у вас нет. И мы вас жалеем. Отдых наш дошел до своей кульминации и идет на убыль, что-то вроде луны, когда от нее останется тот самый герой фольклора, узкий серпик — месяц, мы тронемся восвояси. Произойдет это (должно произойти) 22-го августа. Итоги отдыха неутешительны: я не похудел, хотя честно старался добиться этого. Наталья не потолстела, хотя и не добивалась этого. Но вообще-то, мы отдохнули. Сужу об этом потому, что первая половина отдыха заключалась в безмыслии: только ни о чем не думать, ни о чем не заботиться! Так жить пустоголово, животно. Воспоминания, особенно театральные, вызывали просто озноб и головную боль. Потом все успокоилось и притупилось. А сейчас… уже выползают мыслишки: как буду строить работу на новом курсе, да какие спектакли можно взять на диплом, да с какими драматургами встретиться в Москве, да не закончить ли мне здесь за последнюю неделю свою научную работу и не написать ли статейку в «Совкультуру»?? И эти мысли не только не злят, а приходят сами собой. Значит, голова отдохнула. Беспокоит меня исчезновение нашего Кости. Открыток от него нет, в Анапе — пишут — он давно не появлялся, на телеграммы мои не отвечает. Я очень волнуюсь. Еще два дня ничего не будет — поеду в Джемете — это совхоз около Анапы, где он работает. Заодно повидаю донюшку мою. Вот и все мои дела.
Из этого города не могу не послать тебе привета, потому что не могу не думать о тебе. Наши с тобой «Сокольники» сегодня пойдут на сцене нашего с тобой театра, а в фойе, на том месте мы откроем мемориальную доску.
НА ТО И ПАМЯТЬ НАМ ДАНА…: сборник статей о театральном педагоге В.К. Монюкове. Владимир, 2008. Составители Надежда Васильева, Александр Курский. Под редакцией Бориса Михайловича Поюровского.
Сборник статей, посвященный выдающемуся театральному педагогу, режиссеру Виктору Карловичу Монюкову (1924-1984), составлен из воспоминаний учеников, коллег и людей, близко его знавших. Публикуются материалы, связанные с творческими командировками В.К. Монюкова в ФРГ, в Финляндию, в Чехословакию. Представлены некоторые его выступления и публикации. Книга сопровождается большим количеством фотографий.
Эта книга — признание в любви, долг памяти, взгляд в будущее.
Виктор Монюков — На то и память нам дана
Большая благодарность авторам сборника воспоминаний Александру Курскому и Надежде Васильевой за разрешение разместить на нашем сайте главы из этой замечательной книги, а также за всю оказанную ими помощь.
NASHTEATR.com – культурно-просветительское издание о культуре, театре, кино, истории. Наше издание рассказывает и о Московском Новом драматическом театре и истории Нового театра. Наше издание рассказывает о разных аспектах деятельности и жизни театров России и мира, истории театра.
О новом театре, об артистах и режиссерах, чьи жизни были связаны с Новым, не так много информации. Если вы хотите поделиться всем связанным с Московским Новым драматическим театром (афиши, фотографии, видео, аудио, воспоминания, программки) — не стесняйтесь, пишите на наш емейл. Приходиться все собирать по крупицам, находить иногда случайно. Любая помощь, любые материалы приветствуются.
Москва
