290 лет со дня рождения итальянского художника Алессандро Лонги

12-го июня отмечается 290 лет со дня рождения венецианского живописца и мастера офорта Алессандро Лонги (1733-1813). Знаменитому итальянскому художнику посвящен настоящий очерк. 

Когда мы говорим об искусстве Нового времени, счет которому был открыт эпохой Возрождения, то, как правило, для каждой национальной школы выделяем век расцвета. Трудней это сделать во Франции и совершенно невозможно в Италии, где, начиная с XIII столетия, с Джотто, в течение полутысячелетия одни прекраснейшие мастера сменялись другими. Конечно, итальянские художники второй половины XV— первой половины XVI столетия пользуются наибольшей популярностью.

Искусство этого времени сильно льстит человеческому самолюбию: оно воспевает героический идеал, безграничные возможности человеческого духа и интеллекта. Более скромные по своим устремлениям эпохи, однако, при ближайшем знакомстве оказываются не менее привлекательными. Так, венецианские художники XVIII века были озабочены своими домашними проблемами, а не идеями всемирного значения; они писали свой родной город и своих сограждан, религиозные картины для своих церквей, их занимал влажный, многокрасочный воздух, которого нет нигде, кроме как в Венеции. И это частное, интимное начало, эта камерность интересов сообщают их картинам доверительную, человечную интонацию, волшебную и далекую от нас страну превращают в близкую нашему сердцу.

Даром доверительной беседы, ласковым снисходительным взглядом на мир в высокой мере обладал Пьетро Лонги, отец Алессандро.

Этот прославленный художник был мастером жанровых сценок, представлявших жизнь венецианской знати. Кажется, он смотрел на жизнь, как на спектакль в домашнем театре, разыгрываемый симпатичными хозяевами и их гостями. Мелкие фигурки людей у Пьетро выглядят несколько кукольными благодаря нарочитой демонстративности жестов и поз, а также застылости выражений лиц, на которых, как на масках, трудно прочитать какую-нибудь мысль или чувство. Изображал ли художник эти фигурки в интерьере или на открытом воздухе, он всегда делал пространство неглубоким, уподобляя его театральному заднику, чтобы не разрушить ощущения домашней интимности происходящего. Куколь-ность персонажей Пьетро отнюдь не означает сколько-нибудь пренебрежительной интонации. Но ее игровой характер отражает то легкое, как игра, изящество жизни венецианских патрициев, которым откровенно наслаждается и гордится художник.

Алессандро, хоть и своеобразно, продолжил путь отца. Положение зрителя домашнего спектакля его уже не устраивало; ему хочется разгримировать актеров, вместо мишуры изящного быта, в который они так мило играют, увидеть живые лица, услышать их подлинные голоса. Короче говоря, он обладал даром, который сделал его первым портретистом Венеции второй половины XVIII века, так что мало кто из ее значительных граждан этого времени не был его заказчиком.

Как и Пьетро, Алессандро родился в Венеции. Отсюда же, кажется, происходил и дед художника, серебряных дел мастер Алессандро Фалька. До сих пор неизвестно, откуда появилась фамилия Лонги, с которой вошли в историю искусств Пьетро и Алессандро.

Пьетро отправил сына учиться живописи в школу венецианского портретиста Джузеппе Ногари. Трудно сказать, угадал ли он склонности Алессандро, или, заваленный заказами, сам не имел времени заняться преподавательской деятельностью. Во всяком случае, специалисты ныне не находят в работах Алессандро Лонги влияния его учителя, зато отмечают черты, сходные с манерой отца. И в самом деле, ранние произведения художника, такие как тройной портрет адвокатов Альвизе Реньера, Винченцо Дона и Просперо Вальмарана, исполненный в 1759 году, портрет семьи прокуратора Луиджи Пизани, написанный совместно с Пьетро, и даже некоторые более поздние работы отчасти отражают стиль старшего Лонги. Тройной и семейный портреты напоминают жанровые сцены, герои связаны друг с другом условными театрализованными жестами и позами, их лица милы, изящны, но замкнуты, почти как у персонажей Пьетро. Отголоски того же подхода к модели ощутимы и в портрете магистра Джулио Кан-тарини, написанном Алессандро Лонги, по-видимому, около 1764 года. Художник стремился схватить характерные черты облика магистра с его вытянутым лицом, длинным носом, прямой щелью рта, тяжелым подбородком. Наряду с характерным, с тем, что незыблемо зафиксировано во внешности, мастер попытался передать и внутреннюю динамику образа. Изменчивость, как бы некоторая противоречивость пластического строения лица магистра противостоят его несколько суховатой характерности. Художник добивается этого активными контрастами высветлений и теней. Наконец, нейтральный фон изображения то-нально неоднороден, светлые пятна прихотливых очертаний окружают голову и плечи Кантарини, дополняя динамическую структуру образа. Речь идет, конечно, не о внешней подвижности, а о тех непроизвольных движениях человека, спокойно пребывающего в одиночестве или ведущего частную беседу, в которых отражается волнение его существа.

Подобными же чертами обладает так называемый «Портрет дамы возле клавичембало», созданный, очевидно, в то же время, что и портрет магистра. Изображение модели помещено возле самой картинной плоскости, вплотную к зрительскому пространству. Так видим мы обычно собеседника, располагающегося рядом с нами. Женщина изображена в роскошных одеждах; поверх платья, украшенного изысканным узором и кружевами, наброшена прозрачная черная накидка. Колористическое богатство одежд дополняется мягким телесным свечением лица, груди, обнаженных до локтя рук, блеском золотых кудрявых волос, выглядывающих из-под шляпы, сверканием серег. В любовании драгоценным костюмом и привлекательным, слегка по-кукольному застылым личиком женщины ощутимо влияние Лонги старшего. И вместе с тем уже сама изукрашенность модели у Алессандро становится многозначительной: она воспринимается не только как декор, как принадлежность очаровательного быта, но и отражает внутренний мир молодой женщины, живость и прелесть ее натуры. Миловидное лицо дамы покрыто легкими тенями, скрадывающими определенность формы и позволяющими воспринимать его выражение двойственно: оно кажется то улыбкой, то серьезной задумчивостью. Таким образом, явственны становятся душевные движения портретируемой. Наконец, психологическая динамика образа отображается в сложной позе модели: лицо дамы повернуто к зрителю, а тело — несколько в сторону, к клавесину. Пальцы ее правой руки касаются клавиатуры, как бы наигрывая какую-то мелодию, а левая поднята ладонью вверх, разрушая впечатление игры. Дама, кажется, слегка опирается на локоть этой своей поднятой руки, но вместе с тем она стоит совершенно прямо. Так каждое движение, каждый поворот оказываются многозначными, схваченными в самом своем переменчивом существе, отражающими затаенные душевные токи.

Лучшие вещи, которые кажутся исчерпывающими и точными по характеристике модели, созданы Лонги в 1770-х годах. Среди них следует в первую очередь назвать «Портрет прелата» 1776 года из галереи Уффици во Флоренции, а также «Портрет священнослужителя» из коллекции Италико Браса в Венеции и «Портрет епископа Андреа Бенедетто Ганассони» 1774 года из Епископской семинарии в Фельтре. Кажется не случайным, что все эти три произведения изображают церковных лиц: в каждом из них сам характер модели, человека, далекого от мира, исключал возможность сосредоточения на внешнем и требовал пристального внимания к духовному облику. Приемы, унаследованные Алессандро от отца, здесь совершенно не годились, но к решению новых задач он был уже подготовлен своими работами 1760-х годов. В них он научился с помощью того, что глазу кажется случайным, неопределенным, прозревать скрытую глубину человеческого существа. В изображениях же священников он еще более совершенствует свое открытие, резко противопоставляя внешность внутреннему миру. В «Портрете прелата» спокойная отдыхающая поза сидящего человека контрастирует с его сверлящим взглядом, с лицом, отражающим интенсивную умственную деятельность. В «Портрете священнослужителя» удивляют сосредоточенность, духовная энергия полного лица с чувственным ртом, которое, казалось бы, не должно знать напряжения внутренней жизни. Наконец, в парадном «Портрете Ганассони» демонстрации регалий и блеска облачения князя церкви противостоит усталое склонение епископской головы. Итак, оба Лонги, Пьетро и Алессандро, отец и сын, создали проникновенную картину венецианского общества XVIII века. Старший показал его, так сказать, снаружи, в его изящном времяпрепровождении, младший оказался тонким психологом, мастером доверительного диалога и отразил душу венецианских граждан.

Надо сказать, что Алессандро вел также большую культурно-историческую работу. Еще в 1762 году он издал жизнеописания знаменитых венецианских исторических живописцев XVIII века, украсив книгу гравированными портретами. А в 1770-е годы он исполнил для Венецианской Академии художеств ряд живописных портретов крупнейших венецианских художников прошлого: Тициана, Тинторетто, Веронезе, Якопо Басано. К сожалению, эти произведения не дошли до наших дней.

Художественный справочник. Сто памятных дат. М., 1983.

ПОДЕЛИТЕСЬ ЗАПИСЬЮ

---