90 лет со дня первой постановки балета Бориса Асафьева «Бахчисарайский фонтан»

28 сентября исполняется 90 лет со дня первой постановки (1934) балета Б. В. Асафьева «Бахчисарайский фонтан».

 

Создавая музыку балета, автор стремился заново прочитать Пушкина, «вольно пересказать», перевоплотить ее в современный классический балет-поэму.

Авторы первого спектакля — балетмейстер Р. В. Захаров, режиссер С. Э. Радлов, дирижер Е. А. Мравинский, художник В. М. Ходасевич — тоже шли от Пушкина к современности. Классическим же спектакль стал прежде всего благодаря юным исполнителям главных партий: Г. С. Улановой (Мария), М. А. Дудко (Гирей), К. М. Сергееву (Вацлав), О. Г. Иордан (Зарема). Несколько позже в партии Заремы с блеском выступила T. М. Вечеслова.

Вслед за постановкой на сцене Ленинградского театра оперы и балета им. Кирова «Бахчисарайский фонтан» появился в Большом театре, куда его перенесли балетмейстер и художник (1936), Уже через два года балет начал своё триумфальное шествие по свету, был поставлен в Болгарии, Румынии, Польше, ГДР, Венгрии, Финляндии, Японии, Монголии.

Иван Соллертинский о премьере «Бахчисарайского фонтана»

… Ортодоксальные балетоманы не в восторге от «Бахчисарайского фонтана»: мало танцев! Нет ни головокружительных вариаций с тридцатью двумя фуэте, ни каких-либо перлов техники «итальянской школы», ни пышного парада симметрически танцующих кордебалетных масс в белых тюниках…

Не в этом достоинства новой постановки в Гатобе — «Бахчисарайского фонтана». Его главное положительное качество в том, что он воскрешает традицию «действенных балетов», идущую от прославленного реформатора хореографии XVIII века Новерра — к Фокину. Поэтому и от артиста балета в «Бахчисарайском фонтане» требуется не изощренная техника антраша и пируэтов, но предельная сценическая выразительность.

Для молодого балетмейстера Р. Захарова (в плане режиссуры ученика С. Радлова), впервые дебютировавшего в большой хореографической форме, «Бахчисарайский фонтан» оказался серьезной удачей. Захаров показал образец талантливой, осмысленной и темпераментной работы. .. Иные критики «Бахчисарайского фонтана» пытались. . . умалить хореографическую квалификацию Захарова: он-де неплохой режиссер, да слаб как балетмейстер. Это явное недоразумение: балетмейстер в первую очередь и есть режиссер танцевального спектакля. А Захаров как раз успешно справляется с самым трудным: с компоновкой танцевальной драмы. Танец у него всегда «в образе»: танцует не артист такой-то, а герой разворачивающегося драматического повествования.

Из кн.: Соллертинский И. И. Статьи о балете. Л., 1973.

Из воспоминаний Татьяны Вечесловой

… Я очень люблю роль Заремы, люблю и потому, что далась она мне нелегко. Удивительная правда и тонкая поэзия пушкинского стиха, пушкинское начало в хореографии Захарова убедили меня в том, что я могу попытаться найти для себя очень близкое в этом образе.

Была для меня и еще одна притягательная сила в спектакле «Бахчисарайский фонтан» — я танцевала его с Улановой. Вдохновение и правда этой танцовщицы-артистки заставили меня особенно бережно, взволнованно и любовно выходить на знакомую мне много лет сцену. Взаимодействие было настолько велико, что, появляясь в третьем акте, в сцене диалога Марии и Заремы, я точно боялась вспугнуть и нарушить покой Улановой — Марии. Когда я подходила к ее ложу, мне казалось, что я, Зарема, при виде удивительной чистоты Марии не в силах буду сделать ни одного резкого душевного движения. Мне казалось, что творческой деликатностью Улановой заражаюсь и я, что я не смогу перейти грань поэтического выражения своих эмоций даже в момент убийства, ибо я нахожусь рядом с Марией — Улановой…

В момент, когда Зарема подбегает к Марии и впервые заносит над ней кинжал, обычно Уланова стремительно отворачивалась, закрывая лицо руками, точно желая спрятаться от удара. Я знала этот «внутренний ход» ее Марии, и, когда кинжал был уже занесен, вдруг неожиданнее и быстрее, чем я могла предполагать, Уланова повернулась ко мне, подчиняясь неожиданному внутреннему ритму, и раскрыла руки для смертельного удара. И оттого, что в этом была сила правды, от чистых правдивых глаз, от всей скульптурной статики Улановой (которая несла в себе настоящее движение) и, главное, от той импульсивной жизни художника, выражение которой рождается внезапно, у меня выпал кинжал из рук, ибо передо мной была Мария, которую невозможно было убить в ту секунду.

Из кн.: Вечеслова Т. Я — балерина. Л.; М., 1964.

Лит.: Асафьев Б, О балете. Л., 1974.

Театральный календарь на 1984 год. Л., 1983. 

ПОДЕЛИТЕСЬ ЗАПИСЬЮ

---