С тревогой и надеждой (статья 1982 года о спектакле Нового театра «Унтиловск»)

О премьере «Унтиловска» Леонида Леонова в Московском Новом драматическом театре (Статья из газеты «Литературная Россия» за 16 июля 1982 года). 

 

Статью о премьере «Унтиловска» заслуженный деятель искусств РСФСР Юрий Александрович Зубков прислал в редакцию за несколько дней до своей безвременной кончины. Это — последняя работа известного советского театрального критика.

Пьесу Леонида Леонова «Унтиловск», к которой обратился Московский Новый драматический театр, отделяет от нашего времени более полувека. Казалось бы, чем она, эта пьеса о духовном и нравственном застое и гниении людей, прозябающих в глухом, безвестном городишке, может быть интересна творцам и участникам НТР, строителям БАМа и КамАЗа, гигантских гидроэлектростанций, покорителям и исследователям космоса? Но в том-то и состоит примечательная особенность произведений классики, в том числе и классики советской, что авторы их поднимают и рассматривают такие проблемы жизни, внутреннего мира человека, что острота и значение этих произведений утрачиваются с годами. Напротив, все новые и новые десятилетия, сменяющие друг друга, высвечивают в исторически конкретных картинах действительности нечто такое, что не только не нуждается в подгонке под злобу дня, но с движением времени обретает все большую актуальность.

Советская классика — в этих словах нет и тени преувеличения, когда мы прилагаем их равно к леоновской прозе и леоновской драматургии. Но сколько бы мы в своих печатных и устных выступлениях ни нацеливали внимание театров на леоновские пьесы, их включают в репертуар далеко не столь часто, как хотелось бы. Леонид Леонов труден для театра. Его пьесы, заключающие в себе многие и многие пласты жизни, скрытые за словами и поступками персонажей, требуют от режиссуры и актеров исследовательской работы, художнической смелости, способности к риску, стремления постигать масштабы и глубину мыслей писателя, подниматься до них, а не подгонять их под себя, под нечто расхожее, удобное и полезное, как говорит один из чеховских героев, в домашнем обиходе.

В последнее время на страницах печати не раз высказывались по адресу Нового театра упреки в приблизительности. Однако приблизительность приблизительности — рознь. Одно дело приблизительность в освещении фигур, выписанных достаточно поверхностно, в воплощении мыслей, не «страдающих» особой глубиной и емкостью. И другое — стремление к постижению и сценическому воплощению произведений ценою громадных усилий, напряженного поиска, постоянных, не допускающих и тени самодовольства раздумий, стремление искреннее, честное, пусть и не приводящее еще к полному успеху.

Молодой режиссер Светлана Врагова, перешедшая в Новый театр из Театра имени А С. Пушкина, работала над «Унтиловском» около года, отлично понимая, что это — не из тех «самоигральных» пьес, что не требуют особых усилий, затрат ума и сердца.

Да, приблизительность есть местами в поставленном ею «Унтиловске». Однако приблизительность — в смысле приближения к Леонову, к постижению и воплощению его пьесы, того социального, духовного, нравственного богатства, которое заключено в ней, а не в смысле весьма и весьма приблизительной передачи ее содержания, конфликта, художественных особенностей. Вероятно, безмолвно появляющаяся временами в спектакле Женщина в белом (В. Варчук) есть не что иное, как домысел режиссера, ее стремление дать нам понять, что в сознании Виктора Буслова, вопреки тусклой действительности, окружающей его, живет мечта о Прекрасной Даме, рожденная и убитая, хоть не до конца, Раисой, бежавшей из Унтиловска с опальным интеллигентом Гугой (И. Чуриков). Понять то, что и без того понятно, что заключено в самом характере Буслова, сыгранного крупно, романтически Б. Гусаковым. Вероятно, можно поспорить с некоторыми бытовыми излишествами в обрисовке отца Ионы (Я. Якобсонс), его жены (М. Николаева) и дочерей (Г. Жаркова и Н. Лискова). Вероятно…

Однако главная цель пишущего о спектакле — заметить не то, что заставляет говорить о приблизительности работы театра, а о ее приближении — к Леонову, к волнующим его идеям и проблемам.

Так что же делает спектакль современным, интересным и нужным сегодняшнему зрителю? И та тревога по поводу бездумного, бездеятельного, потребительского существования, «идеологам» которого является прежде других «унтиловский человечек» Павел Черваков, образ которого строится режиссером и исполнителем роли А. Курским на внутреннем контрасте между видимой мягкостью, даже беззащитностью и тщательно скрываемой яростностью, агрессивностью, хищнической сущностью этого персонажа, как бы концентрирующего в себе враждебность движению жизни, ее устремленности к созиданию, перестройке мира на разумных, гуманистических началах. И та надежда, которой словно бы освещен изнутри этот спектакль, такой разнообразный по ритмам, по атмосфере. Каждый акт — а их в спектакле три — это словно бы новая грань, новая ипостась борьбы между светом и тьмой, добром и злом, что составляет самую суть леоновской пьесы.

Да, они вызывают чувство если не отвращения, то глубокой неприязни — и «земноводная личность» Аполлос, зло сыгранный В. Левашевым, и служитель «потребиловки» Редкозубов (В. Донцов), и бескрылый интеллигент Манюкин (П. Коробов)… Да, разгульная самогонщица Васка (Л. Корюшкина) оказалась сильнее рвущейся из Унтиловска Раисы (С. Пелиховская), обида на которую, на ее измену подталкивает Буслова к мстительности. И все же — рвутся, рвутся олени прочь с бумаги на рисунке Пономарева сынишки Васятки, и Буслов — Б. Гусаков говорит о них, о дне, хозяевами которого станут не черваковы и редкозубовы, а вот такие юные художники, говорит сильно, страстно, увлеченно…
Пожалуй, нет необходимости сравнивать постановку «Унтиловска» на сцене театра, существующего всего ненесколько лет, с постановкой этой пьесы, осуществленной сравнительно не так давно, в Ленинграде, на сцене Академического театра драмы имени А. С. Пушкина. Здесь, в Москве, играют преимущественно молодые актеры, там — зрелые мастера. Но то, ради чего театр обратился именно к этой пьесе Леонида Леонова, в спектакле москвичей прочитывается, мне кажется, отчетливее, художественно доказательнее. Равно как и то, что только обращение к большой драматургии открывает перед театром простор для поисков и свершений.

Юрий ЗУБКОВ

Литературная Россия, 16 июля 1982 года.

 

Эта вырезка из архива актера Московского Нового драматического театра Александра Абрамовича Курского. Большое спасибо Александру Абрамовичу за возможность публикации материалов из его архива. 

ПОДЕЛИТЕСЬ ЗАПИСЬЮ

---