100 лет со дня постановки пьесы А.Н. Островского «Лес» в Театре им. Вс. Мейерхольда

19-го января исполняется 100 лет со дня постановки комедии Александра Николаевича Островского «Лес» в Театре имени Всеволода Мейерхольда (19-го января 1924-го года). К этой памятной дате публикуем статью об этой знаковой постановке русского и советского театра. 

«Лес» А. Н. Островского в постановке В. Э. Мейерхольда стал одним из этапных спектаклей советского театра, который в середине 1920-х годов начинал осваивать социальноклассовый подход к произведениям прошлого. Спектакль сохранялся в репертуаре Театра им. Вс. Мейерхольда на протяжении четырнадцати лет, вплоть до его закрытия, и прошел 1328 раз.

Главные роли в постановке В. Э. Мейерхольда исполняли: Несчастливцев — М. Мухин, Счастливцев — И. Ильинский, Гурмыжская — Е. Тяпкина, Аксюша — 3. Райх, Восмибратов — Б. Захава, Петр — И. Коваль-Самборский, Буланов — И. Пырьев, Улита — В. Ремизова.

Вступительное слово В. Э. Мейерхольда перед спектаклем «Лес», 19 января 1934 года

Работая над пьесами классиков и, в частности, над «Лесом», театр руководствовался указаниями Ленина, что пролетарскую культуру можно создать лишь на основе знания и переработки культуры прошлого. Когда мы поставили «Лес», старые театральные деятели нападали на нас за то, что мы осмелились переработать крупное произведение прошлого. В этих нападках была доля справедливости: после «Леса» многие из наших последователей стали так перерабатывать классические пьесы, что из них выпадало основное, делавшее их классическими.

Но мы этой ошибки не сделали. Оставив на месте основные корни произведения, мы усилили их выражение. Для этого мы изучили природу пьесы и ее трактовку тем поколением режиссеров и актеров, которые считали искусство оторванным от политики. Мы отвергли эту трактовку, потому что мы знаем, что всякое искусство классово направлено. Нельзя, вскрывая образы эксплуататоров, относиться к ним благодушно.

Мы политически заострили установку Островского. Так заострить ее, как мы это сделали, сам он не имел возможности, но он рассчитывал, что со сцены дойдет до зрителя основная мысль. В пьесе — противопоставление двух лагерей. Мы подчеркнули это противопоставление…

Несчастливцева и Счастливцева обычно истолковывали под углом зрения бытового театра. Это неверно. Островский создал эти образы под влиянием классического испанского театра. Он изучал Лопе де Вега, перевел интермедии Сервантеса. В его творчестве чувствуется влияние мастеров испанского театра. Несчастливцев близок к рыцарю эпохи плаща и шпаги. В Счастливцеве — намеки на грась-осо — комический персонаж испанского театра. Эти черты мы и подчеркнули в своей трактовке.

Благодаря пересмотру характеристик всех действующих лиц в комедии значительно сильнее зазвучал социальный мотив.

Из кн.: В. Э. Мейерхольд. Статьи. Письма. Речи. Беседы. Ч. II. 1917—1939. М., 1968.

Из воспоминаний народного артиста СССР Бориса Евгеньевича Захавы

Премьера «Леса» состоялась 19 января 1924 года и, как известно, имела грандиозный успех. До самого конца сезона спектакль шел почти ежедневно и всегда при переполненном зрительном зале.

Публика принимала спектакль очень активно: частые взрывы смеха, аплодисменты, вызовы режиссера среди действия, мелькающие в зрительном зале носовые платки в трогательных местах, — все это говорило об огромной силе воздействия.

Особенным успехом пользовался знаменитый «эпизод с гармошкой». Под таким названием приобрела широкую известность чудесная лирическая ночная сцена между Петром и Аксюшей. В этой сцене Петр, ведя печальный диалог с любимой девушкой, время от времени наигрывал на гармошке задушевную, грустную мелодию старинного вальса «Две собачки».

Сочетание текста с удачно найденной музыкой рождало эффект необычайной силы: мало кто в зрительном зале удерживался от слез. И я не помню ни одного спектакля, чтобы после этого эпизода Мейерхольда настойчиво не вызывала взволнованная публика.

Помимо эпизода с гармошкой большой успех имела и другая сцена Петра с Аксюшей, которую влюбленные молодые люди вели, то и дело высоко взлетая в воздух на стоявших посреди сцены «гигантских шагах»; с не меньшим успехом шел и эпизод «Пеньки дыбом», а также финальные сцены спектакля.

Резкие негодующие голоса людей, решительно не принимавших спектакль, тонули в бурных реакциях зрительного зала, покоренного дерзновенным гением Мейерхольда. К сожалению, как раз голоса ненавистников этого спектакля приобрели в дальнейшем неограниченный приоритет в советском театроведении. Они объявили мейерхольдовский «Лес» наиболее типичным образчиком воинствующего формализма и ярчайшим примером варварского обращения с классическим наследием. Они замалчивали огромное значение положительных сторон этого спектакля в развитии советского театрального искусства.

Наивно было бы говорить о безупречном совершенстве этой постановки Мейерхольда, об отсутствии в ней следов творческих заблуждений, внутренних противоречий, всякого рода излишеств и преувеличений. Все это в ней было, и в немалом количестве.

Но окончательный приговор над художественным произведением должен определяться не отсутствием в нем недостатков, а наличием достоинств, их размером, характером и значением. А достоинства этого спектакля, если рассматривать его в историческом аспекте, т. е. учитывая особенности восприятия зрителей середины 20-х годов, поистине огромны.

Главное его достоинство — его современность. Мейерхольд этим спектаклем попал в самую точку, в «жилу», в сердцевину внутренних потребностей зрительного зала того времени. Он угадал самую суть этих потребностей, он ответил на невысказанные вопросы, на неосознанные желания широкой зрительской массы. ..

Из кн.: Встречи с Мейерхольдом. Сборник воспоминаний. М., 1967.

Лит.: К. Рудницкий. Режиссер Мейерхольд. М., 1969.

Театральный календарь на 1974 год. М., 1973. 

ПОДЕЛИТЕСЬ ЗАПИСЬЮ

---