14-го апреля исполняется 165 лет русскому художнику и сценографу Виктору Андреевичу Симову (1858-1935), чья жизнь тесно связана с МХАТом. К этой дате публикуем очерк о жизни и творчестве замечательного русского сценографа.
В конце XIX века в русском театре обостряются поиски новой сценической выразительности, поиски синтетизма театрального зрелища, где искусство режиссера, актера, композитора и художника сплавлено воедино. Активное участие в этой реформе принимали деятели Московского Художественного театра (МХТ) К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко. Прежде всего перед реформаторами стояла задача освободиться от инертности прежнего оформления, от статичности кулисно-арочной конструкции и создать свободную композицию спектаклей, где актер сможет обрести естественность сценического поведения. Каждое драматургическое произведение требует своего художественного фона, своих декораций и костюмов. Задача художника в театре — уловить замысел режиссера и актеров и подчинить этому замыслу свои живописные и конструктивные решения. Такого художника Московский Художественный театр нашел в лице Виктора Андреевича Симова.
Симов начинал свою деятельность театрального декоратора в Частной опере С. И. Мамонтова в первый период ее существования (1885—1886), работая вместе с В. М. Васнецовым, И. И. Левитаном, Н. П. Чеховым. Именно в Мамонтовской опере складывается новый тип художника сцены — активного участника постановки, соавтора режиссера в интерпретации спектакля. Новые живописные искания этого круга предрешили будущий декоративный стиль театрального оформления, но конструкция сценической коробки в спектаклях Частной оперы оставалась по-прежнему замкнутой. Ее разрушил Симов в постановках МХТ, создав естественные мизансцены, сблизив театральное пространство с пространством реальным. Главная заслуга Симова — разработка новых пространственно-планировочных решений. Чисто живописные задачи представляли для художника известную трудность, и он, в основном, работал в макете, воссоздавая на сцене трехмерную пластическую среду, настолько оживленную обилием бытовых реалий, что зачастую она казалась фрагментом действительности. Детальное правдоподобие постановки в эстетике МХТ должно было помочь выявлению внутренней правды образов современной драматургии — Чехова, Горького, Ибсена. «Театр наполнить жизнью — таково было кредо Симова, совпадавшее с замыслами Станиславского и Немировича-Данченко. Жизненная правда мыслилась как этап на пути к правде художественной.
Стремление Симова к индивидуально-характерному решению каждого спектакля сказалось в постановках исторических пьес «Царь Федор Иоаннович» А. К. Толстого (1898) и «Юлий Цезарь» В. Шекспира (1903). Вкус художника к достоверным деталям не привел к сухому археологизму: масштабности исторических событий соответствует мера обобщения в оформлении. Удача сопутствовала Симову и при оформлении чеховских пьес (все они шли на сцене МХТ в его декорациях). Здесь подробная разработка зрительной среды переросла в поэтический образ: вещи обрели эмоциональную слитность с переживаниями героев и чеховская атмосфера, полная скрытого драматизма, была воссоздана на сиене в той же тональности. Неяркая красочная гамма декораций отвечала стилистике писателя («Дядя Ваня»).
В оформлении пьесы Горького «На дне» Симов приходит к обобщенности решения, монументальности пластического образа. Лаконизм планировки, скупость выразительных детален лишают декорации жанрового оттенка. Именно передвижническая ориентация на жанр часто сковывала театральный талант Симова. Так, пьеса «Мещане» в его интерпретации превратилась в обстоятельный рассказ, полностью лишенный горьковского героического пафоса. В оформлении пьесы «Власть тьмы» перегрузка сцены подлинными и бутафорскими предметами крестьянского обихода заглушила толстовский трагизм, свела трактовку спектакля к характерному жанровому образу. Пристрастие художника к вещественному правдоподобию, отсутствие колористического и декоративного дара обусловили его неудачи в спектаклях сказочнопоэтического плана — например, в «Снегурочке» А. Н. Островского.
Симов умел избегать многословия, быть лаконичным в деталях, но его творческий метод, основанный на воспроизведении жизненной правды в ее конкретнобытовых реалиях, оставался неизменным, какой бы спектакль художник ни оформлял — «Горе от ума» Грибоедова или «Анатэму» Л. Андреева. После 1905 года, в связи с новыми тенденциями в театрально-декорационном искусстве, руководители Московского Художественного театра начинают замечать ограниченность этого метода. Станиславский приглашает в театр свежие силы декораторов — В. Егорова, Н. Ульянова. Решения Симова все менее и менее удовлетворяют режиссеров, озабоченных поисками новых форм театральной условности. Влияние живописно-декоративного символизма на творчество Симова было случайным и нестойким — оно свелось к оформлению драмы К- Гамсуна «У жизни в лапах» и созданию живописных эскизов к пьесе Островского «Гроза».
В 1913 году Симов покидает Московский Художественный театр. Он становится главным художником Свободного театра под руководством К- Марджани
швили («Сорочинская ярмарка», «Прекрасная Елена»—1913), одновременно оформляет спектакли Московского Камерного театра («Сирано де Бержерак», 1915), театра Народного дома («Золотой петушок», 1916). Но его имя навсегда осталось связанным с МХТ, чьи эстетические принципы на первом этапе существования художник выразил и претворил с максимальнной полнотой.
Литература: О. Некрасова. Симов. М., 1952
Художественный справочник. Сто памятных дат. М., 1983.