125 лет Бертольту Брехту

10 февраля исполняется 125 лет со дня рождения выдающегося немецкого драматурга, поэта, режиссера и теоретика театра Бертольта Брехта (1898-1956). К этой дате публикуем небольшой очерк о жизни и творчестве Бертольта Брехта.

Пьесы Бертольта Брехта, теория и практика его «эпического театра» определяют одну из ведущих прогрессивных тенденций развития современного мирового театрального искусства.

Основная задача театра по Брехту — художественными средствами донести до широкого зрителя законы развития человеческого общества, заставить его задуматься над своей социальной позицией и прийти к выводу о необходимости переустройства мира. Этому политическому принципу Брехт следовал и как драматург, и как теоретик, и как руководитель созданного в 1948 году коллектива «Берлинер ансамбль».

Драматургия Брехта обошла сцены всего мира и продолжает оставаться в авангарде театрального движения.

Советские зрители познакомились с Брехтом в 1930 году, когда А. Таиров поставил в Камерном театре «Трехгрошовую оперу». Однако подлинная дата его рождения на нашей сцене — конец 1950-х— начало 1960-х годов. Именно к этому времени относятся такие выдающиеся спектакли, как «Добрый человек из Сезуана» в Московском театре драмы и комедии на Таганке и «Карьера Артуро Уи» в Ленинградском академическом Большом драматическом театре им. М. Горького.

Брехт являлся членом Всемирного Совета Мира. В 1954 году он был удостоен Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами».

ИЗ СТИХОТВОРНЫХ МАНИФЕСТОВ БЕРТОЛЬТА БРЕХТА

…Через моря, бороздимые многолюдными кораблями,

До отдаленнейших сел — все повторяют друг другу,

Что судьба человека — сам человек.

Потому

Мы от вас, актеров

Нашей эпохи, эпохи великого перелома,

Власти людей над миром и над людской природой,

Требуем: играйте иначе и покажите

Нам мир человека таким, каков он на самом деле:

Созданный нами, людьми,

И изменяемый нами…

…Ваша задача, актеры, —

Быть учеными и наставниками

В искусстве обращенья людей друг с другом.

Познавая природу людей и ее воплощая.

Вы учите их обращенью друг с другом.

Вы учите их великому

Искусству общежития…

1934

Константин Федин о Бертольте Брехте

…Брехт был мастером социальной тематики как драматург и поэт. Он был мастером социального зрелища как режиссер. Драматургия и режиссура были в нем слитны.

Единство вдохновения писателя и темперамента постановщика было обусловлено раз навсегда избранной им целью — создать зрелище современной нам общественной борьбы. Исторические и злободневные сюжеты были одинаково дороги ему, если они выражали борьбу классов. Он никогда не боялся политики в искусстве. Наоборот, он подходил к политике как к самому обычному предмету искусства. Он знал, что, лишая драму политической окраски, он лишал свое искусство социального воздействия.

Это интересно: 115 лет со дня рождения советского режиссера и театрального педагога Иосифа Туманова

Эпоха потрясений, войн и революций- была его школой. Он не страшился проходить эту школу, и прямота его идейных решений была не менее смелой, чем прямота художественных взглядов, оригинальность которых он защищал с боями…

Из кн.: Константин Федин. Писатель. Искусство. Время. М., 1961.

Е. Вайгель — матушка Кураж, Р. Луц — Иветта. «Матушка Кураж и ее дети». «Берлинер ансамбль»

Иоганнес Бехер о Бертольте Брехте

…Его творчество было точной работой, он гнушался брака. Меньше значит больше — он знал это и экономно пользовался своими богатыми средствами. Так достигал он единственной в своем роде концентрации выражения. Поэзия была для него не расширением, отступлением, отклонением, а кристаллизацией, отливкой, формовкой.

Не всегда ему было легко, но прежде всего он сам себе ничего не облегчал. Он выдержал все искушения и кары, все трудности и испытания своего века—ничто не миновало его. Он сам был своим самым строгим судьей. О, как он владел собой! Какая дисциплина! Он был непоколебим, неподкупен. Он не спешил, он умел ждать. Он видел, как растет создаваемое им даже тогда, когда успех был еще невидим. Исключительный успех, мировую славу, которые выпали на его долю в последние годы, он приписывал, если вообще когда-либо говорил об этом, не столько своим собственным заслугам, сколько тому факту, что социалистический принцип, которому он служил, стал системой, распространившейся во всем мире, и в этой системе искусство заняло почетное место.

В ком из немцев нашего времени соединилось такое богатство мыслей с такой свойственной народной песне простотой! Кто говорил о суровом с такой нежностью! Кто мог быть так настойчив и одновременно мягок! Кто о нежном говорил с такой суровостью! Какой летописец нашей эпохи столь ясно, как он, видел золотое сияние утра в прекрасном колыхании колосьев! Кто так, как он, понимал мастерство во всей его теплоте, грозности и непобедимости! Кто был нам таким добрым товарищем, таким преданным другом юности!

Это интересно: 60 лет постановке "Добрый человек из Сезуана" Юрия Любимова в театре на Таганке

Горьковская Мать живет во многих образах в творчестве Брехта. Великой Матери-Германии и матерям всего мира Брехт воздвиг вечный памятник…

Он сделал дом Берлинского ансамбля, его сцену местом, откуда исходит сияние над Германией, над миром. В содружестве со своей спутницей жизни он создал ансамбль, соответственный его гению и ставший родным домом для немецкой поэзии. Каждое слово, которое он произносил, будь то в стихах, в прозе, в драме, в теоретических и практических «Опытах», как он слишком скромно называл свои работы, было защитой поэзии, мира, подлинных прав Человека…

Из кн.: И. Бехер. Любовь моя, поэзия. О литературе и искусстве. М., 1965.

Сцена из спектакля «Карьера Артуро Уи». Ленинградский академический Большой драматический театр им. М. Горького

Из воспоминаний Макса Фриша

…Отличался ли Брехт сердечностью? Она не была первым признаком, характеризовавшим этого человека, который не любил того сырого материала, каким является выражение чувств. Теплота в словах — такого не мог позволить себе в его присутствии даже самый близкий друг. Это заставляло думать о нем как о человеке замкнутом, холодном. Его жестикуляция (я все время почему-то говорю о его жестикуляции, а между тем она была предельно краткой, иногда почти механически стереотипной) напоминала скорее пародию. Непонятно, зачем нужно было так много пародировать. Брехт, должно быть, прекрасно знал, что такое сентиментальность, и избегал даже малейшего намека на нее. Его вежливость, выражавшаяся не в пустых фразах, а в манере вести себя при встрече или за столом, эта грациозная вежливость была единственным допустимым для него изъявлением расположения. Интимного тона в разговоре Брехт не терпел и при малейшем намеке на интимность мог весьма бесцеремонно оборвать собеседника. Первое впечатление от Брехта — его неприступность. Постепенно она оказывалась результатом намеренной тренировки. И только в поэзии, в творчестве, всплывало наружу то, от чего Брехт изолировал себя в жизни с помощью острот и жестов: чувство. Брехт был застенчив. Сентиментальность, высмеивавшаяся в ранних зонгах, в поздних стихах оказывалась реабилитированной, а интимность чувств скрывалась за мудростью притчи. . .

Это интересно: 80 лет Эдуарду Лимонову

«Театр», 1968, № 5.