28-го ноября день памяти польского художника Станислава Выспяньского (1869-1907). К этой дате публикуем статью о Станиславе Выспяньском.
Из его мастерской открывался вид на королевский замок Вавель. История Польши смотрела в окна художника; ее духом, славой и трагизмом ее судьбы Выспяньский проникся с детства. В Кракове, где он родился, мастерская его отца-скульптора была у подножия Ва-вельского холма в доме, принадлежавшем в XV веке летописцу Длугошу.
Излишне напоминать о том, что значили для деятелей польской культуры исторические воспоминания. Многие поколения патриотов черпали в них надежду на независимость, на национальное возрождение. Этими идеалами жила передовая интеллигенция рубежа прошлого и нашего века, стремясь одновременно выйти из рамок провинциальной замкнутости, приобщиться к самым передовым достижениям европейской культуры, включить в свое духовное наследие все великое, созданное человечеством в прошлом.
Живописи Выспяньский начал учиться в родном городе, в Школе изящных искусств у Яна Матейки. Бурная патетика исторических холстов Матейки стала знаменем польской культуры прошлого века, принесла художнику европейскую известность. Конечно, его ученики не избегли мощного воздействия мастера, но новое поколение, к которому принадлежал Выспяньский, унаследовав стремление к эпическому, романтический размах, бурный накал политических и исторических страстей — черты глубоко национальные, обратилось к иному пластическому языку, языку современного искусства — утвердившемуся в конце прошлого века «новому стилю». Остроту подробно разработанного сюжета они заменили экспрессией символа.
Продолжать свое художественное образование Выспяньский едет в Европу, в Париж. Здесь ему довелось увидеться с Гогеном, творчество которого оказало некоторое влияние на сложение будущего стиля мастера. Побывал Выспяньский в других центрах европейской культуры, стремясь проникнуть в суть новых художественных идей и веяний.
Выспяньский много работал как пейзажист. В творческом наследии мастера изображение родной Польши, любимого Кракова занимает большое место. Выспяньский писал и портреты, среди его моделей художники, актеры, часто он создавал поэтичные женские и детские образы. На протяжении всей жизни Станислав Выспяньский много раз писал себя, лучшие автопортреты им созданы в начале 1900-х годов.
Холсты Выспяньского отличают то лиричность, мягкость, почти импрессионистическая тонкость в разработке цвета, то подчеркнутая декоративность, жесткость, силуэта, капризные изгибы линий, пряные, экзотичные, излюбленные в ту эпоху сочетания блеклых холодных тонов. Художник не остается в границах станкового искусства — он создает проекты стенных росписей и витражей для францисканского собора в Кракове. На картонах и витражах для Вавеля изображены персонажи польской истории: король Казимир Великий, князь Генрих Благочестивый. Создает художник и проекты оформления архитектурных интерьеров («Светлица» для Общества друзей изящных искусств в Кракове).
Не меньший след, чем в живописи, оставил художник и в литературе как поэт и драматург. Не став историческим живописцем, он стал автором и постановщиком исторических трагедий. Стихия исторического более всего проявилась в его драме «Болеслав Смелый», обращенной к временам полулегендарных князей из рода Пястов. Другим истоком тем и сюжетов для изобразительного и литературного творчества наряду с прошлым родной страны становится античность (драма «Протезилай и Лаодамия», иллюстрации к «Илиаде» Гомера). Античный амфитеатр под открытым небом был прообразом проекта театра Выспяньского, задуманного на склоне Вавельского холма.
Выспяньский, наряду с великими режиссерами Гордоном Крэгом и Всеволодом Мейерхольдом, был одним из преобразователей европейского театра на рубеже веков. В театре он выступал одновременно как драматург, режиссер и, разумеется, как декоратор.
Художники того времени не только в творчестве, но и в жизни пытались воплотить свой идеал гармонии, приобщиться к глубинным истокам естественного, не изуродованного буржуазной цивилизацией бытия. Не все, как Гоген, порывали с Европой, обретали свой мир на островах Полинезии. Но та же тенденция ощутима в попытке деятелей польской культуры проникнуться народной стихией через личный духовный и житейский опыт. Выспяньский, и не он один в кругу своих друзей, связал свою жизнь с крестьянкой. Для него душа народа — вместилище поэзии.
Разносторонность, человеческая широта творца-художника была идеалом для теоретиков искусства рубежа веков. Выспяньскому дано было своей жизнью в искусстве показывать образец такой полноты и многогранности.
Литература: Оконьска Алиция. Выспяньский. М., 1977
Художественный календарь – Сто памятных дат. М., 1981.