Ирина Глущенко «Любовь и её вырождение» (о спектакле «Московские истории о любви и браке» 1999 г.)

Независимая газета, 18 ноября 1999 года

Ирина Глущенко

Любовь и ее вырождение

Премьера в Новом драматическом театре

Спектакль «Московские истории о любви и браке» объединил две пьесы Островского: историческую хронику в стихах «Тушино» и одноактную комедию «Не сошлись характерами!» Действие пьесы «Тушино» происходит во времена смуты, когда под Москвой хозяйничал Лжедмитрий Второй. Из хроники взято лишь две сцены, повествующие о любви Людмилы, дочери ростовского воеводы Сеитова, и бедного московского дворянина Николая Редрикова. К счастью, зритель не увидит страшной кончины двух влюбленных и гибели остальных героев — первая часть заканчивается свадьбой.

Герой одноактной комедии Поль, молодой человек из разорившейся дворянской семьи, пытается поправить свои дела браком с богатой молодой купчихой-вдовой Серафимой Карповной. Та хоть и влюблена в него, денег все-таки не отдаст.

Парадоксально сочетание двух историй — юная героическая любовь в первой части и вырождение любви во второй, когда чувство сменяется расчетом.

Общей рамкой для обеих частей спектакля стал выстроенный на сцене павильон со знаменитой картины Кустодиева «Балаган» — с флажками, звездочками, малиново-синим занавесом, на котором написано «ТЕАТРЪ». Артисты раздвигают разноцветные половинки занавеса, золотые буквы ТЕА и ТРЪ разделяются, и мы попадаем сначала в семнадцатый век с теремами, боярами и сенными девушками — обобщенный образ с картин «Голубой домик» и «Купчиха за чаем» того же Кустодиева — есть и купчиха, и арбуз, и самовар, огромные бублики и расписные чашки, на заднике — московский пейзаж.

«Когда я думал над тем, как решить первую сцену, то очень боялся «боярского штампа», — сказал режиссер спектакля Борис Львов-Анохин. И он добился, казалось бы, невозможного — тяжеловатое действо стало прозрачным, невесомым, ажурным. И дело не только в воздушной декорации, но и в пластике, и в напевной речи актеров, которые освоили мастерство поэтического монолога, почти забытое на наших подмостках.

Это интересно:   Григорий Заславский «Александр Гельман уже выбрал нового президента России» (о спектакле «Профессионалы победы») — 23.09.2002 г.

Но главное — трактовка характеров. Героиня Марины Яковлевой, в пьесе сильная с некоторой даже кондовостью девушка, решена не впрямую, а через детскость, юмор. Трогателен Константин Ивин — белокурый сказочный красавец, почти дитя, но готовый вонзить нож себе в грудь, если ему не позволят соединиться с любимой.

Примечательны и характеры второй пьесы. Обиженный на жизнь, элегантный Поль (Антон Борисов) вынужден ходить в ненавистную должность, хотя воспитан так, что умеет только благородно и со вкусом проживать деньги. Любовь Новак — мать Поля — играет гранд-даму. И хватает лишь одной краски — слишком откровенного порыва ее лакея, пока разбитый параличом муж спиной сидит в инвалидном кресле, — чтобы прочиталась ее сложная женская судьба. Маменька промотала все состояние. Понятно, что и месье Пеше, воспитатель Поля, недешево ей обошелся, да и мало ли таких было.

И мать Серафимы Карповны (Наталья Коновалова), далеко не «пожилая женщина без особых примет», как написано у Островского, а томная барыня в розовом платье, мечтающая стать настоящей дамой и заискивающая перед дочерью, которая побывала замужем за благородным. И отец, купец Толстогораздов (Александр Шелудько), все время колющий орехи, невозмутимый, погруженный в свои мысли человек. К болтовне жены он относится, как к жужжанию пчелы, да и судьба дочери не слишком уже волнует его, потому что она — «отрезанный ломоть».

И, наконец, сама Серафима в исполнении Оксаны Мысиной — порывистая особа в мантилье, шляпке и зеленых перчатках; вздох, мечтательный взгляд, невесомая походка. Не жадная купчиха, а возвышенная институтка. Единственная ее слабость — любовь к сладкому. Она очень спешит, но не может отказаться от варенья, ест из блюдца, на ходу, не сняв шляпы и перчаток. Здесь-то и проглядывает в ней купеческое. А главное, она крепко-накрепко заучила, что капитал проживать нельзя, потому что «без капиталу она ничего не будет значить». Вот она, уже выйдя за Поля, прибегает к нему в белом платье и босиком, с распущенными волосами. Серафима упросила мужа не ехать в присутствие, ласкается, говорит, что готова для него на все. Сладчайшая минута семейного счастья. Поль наконец решается и просит у жены пять тысяч рублей серебром. Сколько ж это на ассигнации будет? Серафима садится за стол и начинает считать. И чем дальше, тем медленнее и медленнее она пишет. Перо застывает у нее в пальцах. Она взвизгивает и — выбегает из комнаты… Итак Поль изгнан. Бумажник, вышитый любящей женой, оказывается пуст. Не успела еще Серафима закончить свой монолог, как слуги уже выносят мебель из комнаты, выдвигают пуфик прямо из-под маменьки; мать и сын ложатся на ковер, но и его вынимают и скатывают.

Это интересно:   Борис Львов-Анохин — счастливые годы в театре

Актеры задергивают занавес, балаган словно зависает в воздухе, золотые буквы «ТЕАТРЪ» колышутся на синем и малиновом бархате, который окутывает завершившееся действо двойной условностью. Но мало найдется спектаклей, которые были бы пронизаны столь безошибочным чувством правды.

ПОДЕЛИТЕСЬ ЗАПИСЬЮ