Вопросы наши, ответы ваши — интервью Вячеслава Долгачева — октябрь 2001 г.

Светлана Лощенкова

Вопросы наши, ответы ваши — интервью Вячеслава Долгачева

октябрь 2001 года

Дом актера

— Почему вы предпочли МХАТу, где вы проработали 10 лет, Новый драматический театр?

— 10 лет моего служения в Московском Художественном театре были самыми счастливыми годами в жизни. При всех трудностях такого большого и сложного организма, как МХАТ, я работал там свободно и легко. Ставил лишь то, что хотел, считал необходимым для себя. По счастью, у меня был удивительный творческий контакт с Олегом Николаевичем Ефремовым. И мои режиссерские желания совпадали с линией театра, какой ее видел художественный руководитель театра — Ефремов. И все же последние годы работы во МХАТе я чувствовал некоторую исчерпанность этого периода. Захотелось иных горизонтов.

Просто уйти от Ефремова, который позвал в театр и создал все возможные и невозможные условия для работы, было бы черной неблагодарностью. Но Олег Николаевич умер. И я понял, что новый назначенный художественный руководитель начнет строить свой театр. Хоть театр и будет по-прежнему дорожить всемирно известной маркой МХАТа, совсем не обязательно решит продолжать то, что было свято и важно последнему из могикан — Олегу Николаевичу Ефремову. А поскольку я «присягал» Ефремову, и его вера стала и моей верой в искусство психологического театра не счел возможным оставаться на корабле в ожидании нового капитана и нового маршрута. Я подал заявление об уходе до прихода О. П. Табакова.

Предпочесть МХАТу — альма-матер русского психологического театра — что-либо не представляю возможным. Это историческое место вне конкуренции, потому так заманчиво для многих. Просто настало время, когда пришлось жить без Ефремова, без МХАТа. Мне поступили предложения преподавать в Америке, что я, с благословения того же Ефремова и делал почти 10 лет периодически. Недавно меня пригласили на должность профессора Колумбийского университета в Нью-Йорке, где я год преподавал режиссуру и актерское мастерство, все-таки мечтая о своем театре. И когда поступило предложение возглавить Новый драматический театр, я понял, что это подарок судьбы. Непростой подарок. Трудный, несчастливый театр. И все-таки — это возможность строить свое дело. Начать новый этап в жизни. Вызов Судьбы принят

— Не пугает ли Вас, что судьбы всех режиссеров, связавших свою судьбу с Новым драматическим (со дня основания театра — В. Монюков, затем В. Ланской, В. Львов-Анохин), складывались драматично? Почему?

— Вопрос предполагает бесстрашный ответ. Но должен сознаться, и профессия режиссера ежедневно требует бесстрашных ответов, хотя, может быть, режиссеру в театре страшнее всего — ведь он за все в ответе. Но когда ты поднимаешься до этой ответственности «за все», то вдруг обретаешь свободу, которая не исключает волнений, страхов, а просто поддерживает тебя в ежедневной необходимости отвечать. Как-то мои бывшие однокурсники по ГИТИСу спросили меня: не страшно ли входить в репзал, когда тебе надо репетировать со Смоктуновским, Ефремовым, Лавровой, Невинным? Но вот чего я никогда не испытывал, так это страха перед великими актерами. Хотя теоретически должно быть страшно: они и ты. Но я так любил актеров со всеми их достоинствами и недостатками, что о страхе забывалось. Какая же любовь в страхе?

Надеюсь, мое новое дело в Новом драматическом театре будет делом любовным. И настоящее чувство обязательно разрешится в чем-то плодотворном. Уверен, что и мои предшественники, несмотря на их драматичные судьбы (а вы видели не драматичные судьбы в театре?), получали признание и любовь коллег, благодарность зрителей, каждый в своей мере. Но ведь здесь никогда не бывает исчерпанности.

— Хотели бы Вы что-то радикально изменить в жизнесуществовании Нового драматического театра?

— Уже 25 лет Новый драматический театр не живет нормальной театральной жизнью. 25 лет театру обещают переезд из временного здания на улице Проходчиков (кто в Москве знает о существовании такой?) в центр Москвы к своим собратьям по театральному цеху. Ведь вся жизнь театра доказала, что его расположение в этом районе было ошибкой коммунистов, решивших, что в каждом районе должна быть аптека, прачечная и театр, объединив их по принципу районного обслуживания. Той власти давно уже нет, а очевидная ошибка осталась. Сказать, что мне хотелось бы ее исправить, именно это обстоятельство радикально изменить — ничего не сказать. Но ведь только энтузиазмом того или другого художественного руководителя не изменить жизнесуществование театра, который пока еще государственный. Ошибку должны исправить правопреемники власти. Кажется, я нахожу понимание в этом вопросе в Комитете по культуре Москвы. Но от понимания до воплощения может пройти не одна жизнь. Все радикальные изменения должны быть направлены на изменение местоположения театра, который в данных условиях не может зарабатывать своими спектаклями на нормальную жизнь, приглашать настоящих профессионалов на мизерные зарплаты.

— Кто с Вами заключал контракт и на каких условиях?

— Контракт заключал со мной Комитет по Культуре правительства Москвы на условиях единоначалия, как Художественного руководителя, с весьма скромной зарплатой. На хлеб денег дадут, а на масло — зарабатывай. Хотя понимают прекрасно сами, что в существующих условиях заработать Новому драматическому театру невозможно.

— О чем будет первый спектакль, который собираетесь ставить Вы в Новом драматическом театре?

— Первой работой планирую постановку новой, специально для меня написанной пьесы Александра Гельмана «Профессионалы победы». Это научно-политический прогноз выборов Президента России в 2015 году. Гельман верен себе. Держит руку на пульсе современной социальной жизни. Будущий спектакль — трагифарс, исследующий механизм выборов. Как мы выбираем, кого мы выбираем, мы ли выбираем?

Светлана Лощенкова, 10-2001